1.2 Продуценты виртуальной реальности эпохи индустриального общества

Среди продуцентов виртуальной реальности, возникших в индустриальную эпоху  веке можно назвать фотографию, кинематограф, депривацию сна и психоделики. Эти продуценты являются намеренно усовершенствованными производными от продуцентов доиндустриальной эпохи. Фотография и кинематограф — производные от изобразительного искусства, а депривация сна и психоделики — от ранних форм наркотиков и психологических средств воздействия на психику человека.

М. Хайдеггер[1], исследуя широкий круг проблем, имеющий непосредственное отношение к философии техники, писал о том, что техника есть способ самореализации человечества. Техника у Хайдеггера – важнейший способ обнаружения глубинных свойств бытия. Она позволяет выявить то, что сокрыто в нем, должно быть угадано и представлено в подлинном, неискаженном лике. Принцип обнаружения сокрытого проявляется и в таком аспекте научно-технического воздействия, как усовершенствование средств подмены реальности. Попытаемся показать это на примере истории возникновения указанных продуцентов виртуальной реальности.

 

Фотография

Искусство позволяет подменять реальность, но методы такой подмены доступны лишь обладающим талантом. Между тем, тяга запечатлеть момент, оставить зрительную память о происходящем неизменно вела к поиску возможности полного механизирования процесса рисования – к копированию реальности посредством техники. Такой возможностью оказалась фотография.

Если обратиться к истории возникновения фотографии, то можно увидеть, что ей онтологически также присуща форма подмены реальности, как и искусству.

Фотографии предшествовала камера-обскура. «В своей первоначальной форме камера-обскура представляла затемненную комнату с отверстием в одной из стен. Изображение предметов, находящихся вне комнаты, проецировалось через отверстие на противоположную стену, и художник внутри комнаты мог зарисовать эти изображения на бумагу. Предметы изображались в точных пропорциях, цветах (но в уменьшенных по сравнению с натурой), размерах и в перевернутом виде…Приблизительно в 16-м веке камера-обскура изготавливалась в виде светонепроницаемого ящика. Итальянец Джероломо Кардано (1501-1576) установил в нее линзу, с помощью зеркала проецируя изображение на матовую стеклянную пластину, положив на которую лист бумаги, можно было обвести рисунок»[2]. 

То есть, первоэтапом  эволюционного развития фотографии явилась реализация легенды зарождения искусства – обрисовывание контура в попытке запечатлеть преходящее, что заложило сущность подмены реальности в эффект фотографического копирования.

Но в отличие от изобразительного искусства фотография впоследствии упростила механизм самого процесса копирования, что изменило и форму подмены реальности.

Упрощение творческого процесса посредством техники вызывало объяснимое неприятие фотографии: непривычное тиражирование называли даже богохульством: (из немецкой газеты «Лейпциг анцейгер», 1839 г.) «Желание фиксировать беглые отображения граничат с кощунством. Бог создал человека по своему подобию, и никакой аппарат не может зафиксировать изображение подобия Бога; Бог должен был изменить своим вечным принципам, чтобы позволить какому-то французу из Парижа бросить в мир такую дъявольскую выдумку».[3] Художники не принимали фотографию как искусство: «в 1862 году двадцать пять французских художников во главе с известным живописцем Э. Дега направили правительству манифест, в котором просили о защите «против всякого уподобления фотографии искусству»»[4].

Отчего произошло это первичное неприятие? Феномен подмены заложен и в изобразительном искусстве, и в фотографии. Но фотография допускает репродукцию, тиражируемость, она лишает себя подлинности[5]. А тиражируемость обезличивает, стирает границы индивидуальности. Изобразительное искусство выдает единичные копии реальности, и даже на эти единичные случае накладывается мистический отпечаток в сознании («Портрет Дориана Грея» О. Уальда, «Потрет» Н. В. Гоголя), фотография дает сколь угодно много копий реальности и это в еще большей степени мистифицируется в сознании. 

Едва ли можно привести примеры суицидального воздействия фотографии. Но эффект субституции реальности накладывает отпечаток деструктивного восприятия. Тиражируемый фрагмент отображения в фотографии до сих пор заставляет определенные этнические сообщества (азиатские, мусульманские) отказываться от нее, в то время как европейская культура в ХХ веке впитала в себя все аспекты фотографического восприятия, возведя фотографию в ранг искусства.

 

Кинематограф[6]

Кинематограф имеет ту же природу подмены реальности, что и фотография, поскольку напрямую происходит от нее. Самые ранние движущиеся изображения находят у  Платона  в книге «Республика» (в 360 году до н. э), в описании движущихся теней. Некоторые историки кино считают это описание пещеры Теней первым упоминанием о движущихся образах.

Кукольники средневековой Явы, Китая и Индии, устраивая представления на основе местных мифов и легенд, использовали игру света и тени, чтобы проецировать силуэты выделанных из кожи кукол на полупрозрачный экран. Аналогичные кукольные представления приобрели популярность в Европе конца XVIII века, в период эпохи Просвещения. Такие аттракционы, как «китайские тени» Доминика Серафина, не выходили из моды на протяжении целого столетия.

В 1780-е годы шотландец Роберт Баркер изобрел новый оптический аттракцион, названный им «Панорамой». В его основе лежала искусственная подсветка, позволявшая оживлять большие полотна с изображением батальных сцен или обычных городских улиц. Примерно в то же время художник Филипп де Лутербург представил на суд публики свой «Эйдофузикон», театр эффектов, в котором картины благодаря изобретательной подсветке казались объемными. Однако самым замечательным аттракционом, основанным на умелом освещении картин, была «Диорама» Луи Даге-ра и Клода-Мари Бутона, продемонстрированная ими в 1822 году. С помощью жалюзи и ставней, регулировавших поток света, который падал на большое полупрозрачное полотно, «Диорама» поражала зрительскую аудиторию калейдоскопическим чередованием образов, сменяя время действия с ночи на день.

Следующим этапом в преддверии развития кинематографа было изобретение камеры обскура[7], что определяет сходство подмены реальности в фотографии и в кинематографе. Описанный выше принцип игры светотени возвращает к легенде о зарождении искусства, то есть предполагает в истоках кинематографа отображение объекта начинающего свое существование в виртуальном мире.

Помимо принципа камеры обскура, сопутствующего фотографическую подмену реальности, кинематограф функционирует на основе инерции зрительного восприятия. Этот оптический обман был подмечен еще древними египтянами. Они полагали, что глаз на какое-то мгновение удерживает образ объекта уже после того, как тот исчез из поля зрения (в действительности, как нам теперь известно, этой способностью обладает не глаз, а мозг). В 1765 году французский физик Шевалье д'Арси наглядно продемонстрировал это явление, повертев над головой горелку с пылающими углями.

Впервые инерцией зрительного восприятия этот феномен назван был в 1824 году Петером Роже, автором знаменитого "Тезауруса Роже". Инерция зрительного восприятия позволяет нам видеть последовательность отдельных неподвижных изображений как единое непрерывное действие. Этот принцип лежит в основе всего процесса создания и просмотра фильмов. То есть в быстром движении отдельных кадров происходит виртуализация единого изображения, воспринимаемого единым посредством камеры.

 

Депривация сна

Депривация сна применяется при лечении некоторых видов депрессий, особенно с элементами апатии, вялости и заторможенности. Этот нефармакологический метод лечения депрессии в 1966г. ввел в психиатрическую практику W.Schulte[8]. Им было показано, что лишение сна улучшает состояние больных с психогенными и органическими депрессиями. Отмечен особенный эффект при тоскливой депрессии, не уступающий по эффективности антидепрессантам. Менее эффективна депривация при астенической и тревожной депрессии и не получено положительного результата при маскированной депрессии. Используют как тотальную, так и частичную ДС. В первом случае больные не спят день, ночь и последующий день, то есть суммарное время их бодрствования составляет 36-40 часов. Курс лечения состоит из 6-8 сеансов (два сеанса в первые 2-3 недели с постепенным переходом на один сеанс в неделю). При лечении депрессии частичным лишением сна больные ложатся спать в 21-22 часа с последующим принудительным их пробуждением в 1-2 часа. Весь курс состоит из пяти сеансов, проводимых ежедневно.

В настоящее время в сети Интернет открыто распространяется информация о практике депривации сна. В связи с чем депривация сна все больше используется как наркотик, повышающий обострение различных способностей и вызывающий галлюцинации. На сайтах предоставляются «рецепты» и способы воздействия этого наркотика. Приведем пример одной из таких записей на странице (http://nlp.dax.ru/texts/different/depr_sleep.shtml):

«Способ употребления

Суточный цикл среднего человека равен 24 часам, т.е. примерно совпадает с суточным циклом Земли. Начало приема: расширение этого цикла до 48 часов. И того: 38 часов бодрствования, 10 часов сна (мое личное предпочтение, на самом деле пусть каждый подбирает соотношение для себя - главное, сохранение ритма неизменным). Не знаю, имеет ли смысл принимать ДС периодически или с перерывами. Я принимаю его постоянно (иными словами, «сижу» на нем).

Показания

Полную силу данного наркотика можно ощутить как минимум через неделю. Физическое привыкание к новому режиму происходит примерно за период от двух недель до месяца. Но может быть, и больше. Первое время (1 неделя) наблюдается некоторое нарушение психического и физического баланса. Психический баланс приходит в норму быстро - за 3-5 дней, физический - очень индивидуально. Так, психическое состояние примерно через неделю после начала приема и без особых изменений в дальнейшем: эмоциональная уравновешенность (психозы, неврозы, неподконтрольные состояния психики и т.д. могут быть ослаблены), но шизоидные, а особенно, параноидальные состояния могут усилиться. Вспышки агрессии почти всегда проходят (если нет явной предрасположенности к агрессии). Через более длительный период (у меня было 9 дней, у еще одного человека - 3 недели) возможно «приподнять занавес мира» (только(?) для практикующих процесс внутренней трансформации). Сначала приходит смутное ощущение ирреальности окружающего. Потом ощущение переходит в уверенность, что воспринимаемое искусственно, нереально. Начинаешь видеть и слышать многие вещи из тех, что другим недоступны…».

Этот пример не единственный в сети. Характерное описание выявляет суть подмены реальности, измененного априорного сознания, формирующего  виртуальность. Подобный эффект может вызываться алкогольным (наркотическим) допингом, с разницей перманентно поддерживаемого состояния и отсутствием необходимости поиска очередного допинга. Таким образом, депривация сна вызывает подмену реальности виртуальной реальностью, которая становится иерархически первичной (априорной).

 

Психоделики

Первым «новым», психоделическим веществом, которое вызвало социальные противоречия в Европе и Соединённых Штатах, был оксид азота (I), или закись азота — N2O. Его появления связано с несколькими известными в науке именами. Открыл его в 1772 году Joseph Priestley, а Humphry Davy, учитель Фарадея, в 1798 году полностью исследовал его действие. Оксид азота был не более чем эзотерическим развлечением для элиты до 1840-х годов, когда Horace Wells и William Morton ввели его в стоматологическую практику в качестве анестетика; до сих пор оксид азота (I) широко используется в анестезиологии.

Достижение состояния изменённого сознания приводит к попыткам создания новой философии или религии, и оксид азота не был исключением. В 1874 году американец Benjamin Poul Blood написал брошюру, озаглавленную «Открытие анестетиков и сущность философии». William James, прочитав её, испытал метафизическое просветление; написанные им отрывки содержат философские размышления об индуцированном различными препаратами мистицизме и до сих пор не потеряли своей ценности. Однако ни психоделическое действие закиси азота, ни схожесть некоторых его эффектов с действием эфира и хлороформа, широко используемых в XIX веке, всё же не стали предметом большого внимания общественности. Частично это можно объяснить очень короткой продолжительностью действия, тем, что закись азота вызывает амнезию — это приводит к утрате вызванных переживаний, а также трудностями при хранении и транспортировке газа. Но даже более важным является то, что не было социального прецедента для публичного признания его вплоть до психоделической революции 1960-х, усилившей поиск препаратов, изменяющих сознание.

Быстрое развитие экспериментальной физиологии и фармакологии в конце XIX века привело к обширному поиску новых препаратов в народных фармакопеях и экстрагированию активных начал. Среди многих открытых или синтезированных препаратов (включая кокаин и аспирин) был мескалин — наследник опия, каннабиса и анестетиков как средств для создания искусственного рая. О кактусе пейот было смутно известно из записей испанских летописцев, антропологов и путешественников. Научное изучение мескалина началось в 1880 году, когда женщина из Ларедо (Техас) разослала образцы пейота нескольким исследователям, в том числе и Людвигу Льюину из Parke-Davis. Ludwig Lewin исследовал эктракт пейота на животных и в 1888 году опубликовал первое научное сообщение о новом препарате. С этого момента интерес рос медленно, но неуклонно, усиливаясь восходом религии пейота. В 1895 году мескалин был выделен, а в 1919 — синтезирован. Европейское фармакологическое общество и общество Parke-Davis обозначили пейот как стимулятор дыхания и сердечной деятельности, однако он не стал таким важным терапевтическим средством как опиум, каннабис или закись азота. Вместо этого он использовался экспериментально для изучения сознания и психических расстройств; кроме того, его принимали ученые, интеллектуалы и артисты для исследования незнакомых областей сознания. Интоксикация мескалином рассматривалась как возможная химическая модель психоза; эта идея была предложена в 1890-х, примерно в то же время зарождалась и сама концепция шизофрении.
            Некоторые другие изменяющие сознание препараты были открыты в конце XIX — начале XX века. Ayahuasca была описана путешественниками в 1850-х; гармин и гармалин были впервые синтезированы в 1927, а в 1928 году Lewin провел первый эксперимент с гармином на человеке. К 1941 году Schultes и другие заново открыли волшебные грибы и ololuiqui — семена мексиканского вьюнка Rivea corymbosa, однако их химический состав продолжал оставаться неизвестным. MDA был синтезирован в 1910 году, а в 1932 году Gordon Alles (открыл амфетамин) испытал его действие на себе, а затем подробно его описал. Таким образом, ко времени открытия LSD уже существовала традиция исследования свойств препаратов, которые впоследствии будут названы психоделиками, или галлюциногенами.

Диэтиламид лизергиновой кислоты был синтезирован швейцарским химиком Альбертом Хоффманом в 1938 году.

Одним из энтузиастов был английский врач Хамфри Осмонд. Он работал в Институте Нейропсихиатрии в Нью-Джерси и поддерживал активную переписку с писателем Олдосом Хаксли. Оба они увлекались изучением мескалина и ЛСД и воздействия подобных наркотиков на сознание человека. В то время для обозначения такого рода веществ использовался термин «психомиметик» (буквально — «имитирующий состояние психоза»). Осмонд и Хаксли считали, что слово это носит отрицательный и предвзятый характер и не годится для определения исследуемого феномена: переоценки реальности, наступающей в результате применения наркотиков. В одном из писем к Хаксли Осмонд предложил использовать термин «психоделик», означающий «расширитель разума». Слово прижилось, и с 1956 года Хамфри Осмонд стал использовать его в научных работах.

В 1962 году была опубликована книга «Полет над гнездом кукушки». В ней выпускник Стэнфордского университета Кен Кизи описывал свои впечатления от участия в правительственной экспериментальной программе по изучению мескалина, псилоцибина и ЛСД. На вырученные деньги он основал под Сан-Франциско коммуну «веселых проказников», где устраивал вечеринки под названием «Кислотный тест».

В Нью-Йорке легендарный битник Аллен Гинсберг свел Кизи с другим сторонником ЛСД — Тимоти Лири.

Тимоти Лири был одним из тех гарвардских профессоров, которые ставили опыты на добровольцах с помощью ЛСД[9]. Тимоти Лири основал Лигу Духовного Откровения и стал яростным проповедником ЛСД, призывая воспользоваться шансом расширить возможности человеческого сознания.

Таким образом, психоделики были искусственно продуцированы для изменения сознания, для перехода в альтернативную реальность, возможную только при их применении, которое было направлено не только на медицинские цели обезболивания, но и на поддержание имиджа в альтернативных культурах и сообществах (хиппи, «психологи-расстриги» и проч.) .