Соционавтика. Леглер. Научные революции при социализме. Гл. 2

Предисловие 2004 года

Введение 1985 года

Глава I. Научные революции в советской геологии

Глава II. Великие противостояния

Глава III. Локальные идеологии

Глава IV. Причины явления

Глава V. Механизм научной революции

Глава VI. Нормальная наука

Глава VII. Замечания и дополнения

Литература

1. Вводные замечания

Ситуация, рассмотренная в предыдущей главе, может быть коротко определена как противостояние двух наук, аналогичных по названию, но разных по фактическому содержанию. В настоящей главе описываются другие примеры таких противостояний, показывающие распространенность и типичность этой ситуации. В качестве примеров я буду использовать, в основном, законченные случаи, где противостояние на сегодняшний день прекратилось. Во-первых, эпизоды, имеющие начало и конец, дают больше материала для понимания. Во-вторых, в этом случае нам не требуется рассматривать каждую дискуссию по существу. В законченных противостояниях сегодня очевидно и общепринято, кто был прав по существу вопроса, а кто нет. В ныне продолжающихся дискуссиях это по определению не общепризнанно, а рассмотрение сути дела серьезно загромоздило бы эту книгу. Таким образом, я предпочитаю преимущественно примеры из прошлого главным образом из соображений экономии. При желании все те же выводы можно получить, используя только современные примеры, но объем работы увеличился бы, а ее убедительность для некоторых категорий читателей могла бы уменьшиться.

2. Мичуринская биология

Знаменитая дискуссия по генетике сотрясала советскую биологию более тридцати лет – с середины 30-х до середины 60-х годов. Она широко известна и подробно описана с разных точек зрения во многих работах, например, в (32, 97, 199, 200, 217, 307). Вот ее история в нескольких словах. В середине 30-х годов в советской биологии сформировалась активная группа, утверждавшая, что одна из важнейших биологических дисциплин – хромосомная или классическая генетика – неверна и подлежит существенному исправлению. До этого момента советская биология и генетика развивалась в одном русле с мировой наукой, играя в ней заметную и иногда лидирующую роль. Такие ученые, как Н.Вавилов, Серебровский, Кольцов, имели мировое признание, и Вавилов в 1939 г. имел возможность говорить, что «начиная с 1927 г…., основные ведущие доклады на всех трех последних международных генетических конференциях поручались, как правило, советским исследователям» (199, стр. 41).

Группа, выступившая против генетики, была вначале немногочисленна. Лидерами ее были биолог-практик Лысенко и философ Презент. Их поддерживала научная молодежь, группировавшаяся вокруг журнала «Яровизация». Лысенко искренне не понимал генетику и критиковал ее сначала довольно умеренно. Когда в 1935 г. он говорил, что «генетика и селекция во многих случаях стоят в стороне от практики» (97, стр. 159) то, по мнению современных биологов, это было отчасти справедливо. Но со временем резкость его обвинений усиливалась. В 1936 г. на 4-й сессии ВАСХНИЛ он критиковал генетику за отрыв от колхозного строительства, за небиологический подход к организму, непонимание роли внешних условий, идеализм и метафизику. На этом этапе защитники хромосомной генетики еще рассчитывали переубедить своих противников. Они полагали, что когда Лысенко ознакомится с содержанием науки, которую он отрицает, он откажется от своих ошибок.

Однако вскоре, в период больших чисток 1937-38 гг., дискуссия со стороны Лысенко, Презента и их группы приняла характер персональных нападок и политических обвинений. В результате многие биологи – сторонники хромосомной генетики – арестовывались. Известно, что в 30-е годы Лысенко последовательно занял ряд научно-административных постов после того, как его предшественники на этих постах были арестованы. В этот период существенно сократились связи между советскими и зарубежными биологами, что еще более ослабило позиции генетиков. В частности, был отменен намеченный на 1939 г. международный генетический конгресс в Москве.

В 1939 г. Лысенко и Презент окончательно сформулировали свою научную позицию. Они объявили всю классическую генетику лженаукой и предложили заменить ее своим научным направлением, которое они назвали мичуринским учением. Я тоже буду использовать это исторически апробированное название, хотя знаменитый садовод Мичурин не имел никакого отношения к созданию этого учения. Мичуринская биология по своему содержанию весьма расплывчата. В значительной, если не преобладающей части, она состоит из критики в адрес генетики и вообще зарубежной биологии. В центре ее позитивной части стоит высказывание Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее – наша задача». Вокруг этого лозунга располагаются разрозненные и меняющиеся год от года агрономические и животноводческие приемы вроде яровизации, выведения ветвистой пшеницы или жирномолочной породы коров. Позднее к этому прибавились некоторые теоретические положения, например о наследовании приобретенных признаков, о природе наследственности и жизни вообще, о возникновении жизни и т.д. Все это дополнялось политическими и философскими аргументами, а также высказываниями о необходимости практической пользы от науки.

Следующим крупным этапом дискуссии было совещание по генетике и селекции, организованное в 1939 г. редакцией журнала «Под знаменем марксизма» и проходившее под председательством философа Митина. Хотя в это время подавляющее большинство биологов было еще настроено против мичуринской биологии, Лысенко и Презент имели на совещании многочисленную поддержку. Они уже требовали полного уничтожения генетики как буржуазной лженауки. Но и сопротивление их противников во главе с Н.Вавиловым было твердым и решительным. Вследствие этого, а также вследствие относительно сдержанной позиции Митина, совещание не превратилось в разгром генетики, а скорее зафиксировало некоторое равновесие между генетикой и мичуринской биологией. Однако, Лысенко и его сторонники продолжали свои атаки с использованием политических обвинений. Вследствие этого Вавилов и ряд его сотрудников в 1940 г. были арестованы.

После войны, на время прервавшей теоретические споры, развитие хромосомной генетики в СССР продолжалось. За рубежом в это время бурно развивалась молекулярная биология, приобретающая особую актуальность в связи с открытиями биологических последствий радиации. В 1946 г. было принято решение об открытии в Москве Института генетики под руководством одного из ее советских лидеров – Дубинина, избранного в члены-корреспонденты АН СССР, несмотря на протесты Лысенко. Положение мичуринской биологии в это время, наоборот, ухудшилось. Лысенко расширил сферу своего учения введением тезиса об отсутствии в природе внутривидовой конкуренции. Профессиональные биологи с этим согласиться не могли, и среди ботаников, зоологов, систематиков, дарвинистов и т.д. возникла сильная оппозиция мичуринскому учению В феврале 1948 г. в МГУ прошла конференция по дарвинизму, на которой Лысенко и его учение подверглись критике. В это же время выявилась неудача ряда агротехнических приемов мичуринцев, обещавших от их применения значительный практический эффект:

«Разочарованию ученых в теоретических концепциях Т.Д.Лысенко способствовал в этот период и очевидный провал его широко разрекламированных практических мероприятий – посевов озимых по стерне в Сибири, принесших сибирскому земледелию существенный ущерб.., «яровизации» яровых на юге СССР, «внутрисортового скрещивания» и летних поздних посевов сахарной свеклы в Средней Азии. Новый выведенный сверхскоростными способами сорт яровой пшеницы для юга Украины… также оказался негодным (199, стр. 100)».

Однако, в этих сложных условиях лидеры мичуринской биологии сумели заручиться поддержкой высших руководителей государства и скрытно подготовить крупнейшую акцию по разгрому своих научных противников – знаменитую августовскую сессию ВАСХНИЛ 1948 г. Сессия, состав участников и докладчиков которой был тщательно подобран, проходила с повесткой дня: «О положении в биологической науке». Такой же заголовок имел и основной доклад, прочитанный Лысенко. В докладе и в последующих выступлениях говорилось, что существует две биологии – буржуазная, ошибочная и вредная, названная «менделизмом-морганизмом», и социалистическая, мичуринская, истинная и полезная. Все советские противники мичуринской биологии объявлялись сторонниками буржуазной лженауки и, следовательно, буржуазной идеологии. Вот как вкратце формулирует эту точку зрения академик Митин, вошедший в этот период в число лидеров мичуринской биологии:

«Сформулировалось два, в корне противоположных друг другу, направления. Одно из них по праву называется мичуринским – по имени его создателя, великого естествоиспытателя, преобразователя природы И.В.Мичурина; другое направление – реакционно-идеалистическое, менделеевско-моргановское, основателями которого являются буржуазные ученые Вейсман, Мендель, Морган… Менделизм-морганизм, как определенное буржуазное течение в биологической науке, возник в Западной Европе и в Америке… В противовес формально генетическому, реакционному, идеалистическому направлению в биологии, у нас выросло, укрепилось, получило богатое развитие мичуринское направление в биологической науке, руководителем которого является академик Т.Д.Лысенко (217, стр. 221, 222, 227)».

Сессия полностью одобрила доклад, который был к этому времени одобрен и в ЦК КПСС. Было принято решение о «коренной перестройке» научной и преподавательской работ в области биологии. Тысячи специалистов были уволены, ряд научных коллективов ликвидирован. Мичуринская биология стала безраздельно господствовать в советской науке, ее лидеры распределили между собой многочисленные руководящие научные посты, а менделизм-морганизм был объявлен вне закона. После этого, в течение полутора десятилетий, советская биология, сведения к мичуринскому учению, находилась в противостоянии с зарубежной биологией. Один из мичуринцев говорил в 1948 г.:

«В последние годы со стороны зарубежных «ученых» на Институт растениеводства посыпалось больше клеветы… Это отношение заграничных ученых нас не только не волнует, но, наоборот, радует. Очевидно, мы стоим на верном пути, если нас ругают с той стороны. К сожалению, к голосу этих зарубежных «друзей» в течение последних лет прислушивалась и вторила ему значительная группа советских ученых. А это очень серьезно мешало нашей работе (217, стр. 56)».

Со временем противостояние становилось все острее, поскольку и советская, и мировая биология развивалась каждая в своем направлении, все более удаляясь друг от друга. Из хромосомной генетики выросла радиационная биология, молекулярная биология, медицинская генетика, и весь этот объем знаний по множеству дисциплин советские ученые полностью отвергали. Внутри страны мичуринцы добились полного молчания своих оппонентов примерно на 10 лет. Лишь с конца 50-х годов у них вновь появились активные противники, как среди биологов, так и среди физиков, химиков, математиков и т.д. Вновь получив поддержку высшего руководителя государства, Лысенко преодолел и это сопротивление, добившись расформирования редакции «Ботанического журнала» и ряда новых увольнений ученых. Но положение мичуринцев становилось все менее прочным, год от года им было все труднее сопротивляться развитию мировой науки.

Крах мичуринской биологии наступил внезапно, осенью 1964 г., вследствие прекращения ее поддержки государством. Очутившись в пустоте, окруженная со всех сторон научными противниками, она перестала существовать почти мгновенно. За считанные месяцы она из господствующего, стоящего вне критики, учения превратилась в факт печального прошлого, в неисчерпаемый источник примеров для исследователей человеческих заблуждений. Советская биология, отделившаяся ранее от мировой науки, снова слилась с ней, безоговорочно признав ее правоту.

3. События в физике, химии, математике

В конце 40-х и начале 50-х годов в физике, математике, астрономии, химии возникли группы ученых, утверждающих, что те или иные научные теории являются идеалистическими и должны быть исправлены или заменены материалистическими теориями.

Эти группы подражали действиям биологов-мичуринцев и стремились организовать мероприятия, подобные августовской сессии ВАСХНИЛ. Так, в апреле 1951 г. в Москве прошло Совещание по космогонии солнечной системы, на котором говорилось, что «кризис и разброд в зарубежной астрономии отражает противоречия загнивающего капиталистического общества». Зарубежные астрономические теории были отвергнуты как идеалистические. В книге одного из представителей «материалистической» астрономии говорилось:

«Буржуазная астрономия, переживающая глубочайший кризис, находится в состоянии застоя и идейного загнивания. Особенно наглядно это проявляется в усилении мистики и поповщины в области современных космогонических и космологических «теорий», ныне прямо и откровенно смыкающихся с теологией. Ярким свидетельством этого может служить широкая проповедь в буржуазных странах реакционно-мистических идей о конечности вселенной, о «расширяющейся вселенной», мракобесных рассуждений Эддингтона, Джинса, Милна, Эйнштейна и др. о конечности мира…

Выводы о бесконечно расширяющейся и пульсирующей вселенной являются ложными и абсолютно несостоятельными спекуляциями, далекими от настоящей науки. Они совершенно неприемлемы и противны диалектическому материализму, так как ведут либо к необходимости признания акта творения, т.е. возникновения вселенной из ничего, либо предполагают появление новых материальных тел и нового пространства… Ясно, что и то, и другое предположения не научны, антидеалектичны и ведут к ничем не прикрытой поповщине (1, стр. 94, 116)».

Отметим, что эти высказывания относятся к теории, объясняющей эффект красного смещения и к настоящему времени давно ставшей общепринятой основой представлений о Вселенной. В июне того же года прошло Всесоюзное совещание по органической химии, отвергнувшее так называемые «теории мезомерии и резонанса», т.е. современную физическую химию, основанную на использовании в химии достижений квантовой механики:

«Допускают, что органическую химию в принципе можно свести к квантовой механике… Но так как такое «сведение» невозможно, то вся эта затея оказывается бесплодным, пустопорожним, вредным занятием, от нее остается лишь один агностицизм, субъективный идеализм, привнесенный в органическую химию (306, стр. 551)».

Энергичная группа, состоящая из нескольких физиков и философов, возникла в теоретической физике. Ее состав примерно совпадает со списком авторов программного сборника (306). Сборник формально открывается статьей президента АН СССР физика С.И.Вавилова, но реальными лидерами группы были другие лица (называют профессора МГУ Терлецкого). Им удалось изгнать из МГУ несколько крупных ученых, и некоторое время происходила борьба между МГУ, где ученые перешли на новые позиции, и Институтом физических проблем, сотрудники которого остались верны осужденным теориям. После выхода сборника, в 1952 году, группой была подготовлена решительная операция по образцу сессии ВАСХНИЛ. Уже были написаны доклады и распределены роли. Однако, в результате противодействия ряда крупных физиков (Капицы, Тамма и др.) и обращений их в правительство, это совещание было отложено, а после смерти Сталина вся ситуация изменилась.

Физики-материалисты, как они себя называли, планировали в физических науках преобразования, которые по форме, по сути, глубине и масштабам были бы аналогичны незадолго до того прошедшим преобразованиям в биологии:

«Широкое научно-общественное движение в нашей стране, начавшееся обсуждением … результатов биологической науки на сессии ВАСХНИЛ, захватило постепенно все отрасли знаний, в том числе и физику… Положение в области теоретической физики в целом не остается еще удовлетворительным. Опыт борьбы с враждебными науке воззрениями в других передовых областях естествознания, закончившейся полным разгромом антинаучных воззрений… еще не использован со всей полнотой в вопросах теоретической физики… В среде советских физиков еще медленно происходят процессы, аналогичные тем, которые очистили путь для передовой науки в агробиологии, физиологии, микробиологии и в учении о клетке… Авторам сборника приходится начинать почти в самого начала (306, стр. 5, 45, 4)».

Против каких научных направлений выступили физики-материалисты? Одним из основных объектов их критики была теория относительности Эйнштейна. Они признавали, что эйнштейновская формула соотношения массы и энергии подтверждается на опыте и лежит в основе расчетов ядерных реакций, но тем не менее объявляли всю теорию ложной:

«Серьезнейшим недостатком в работе наших физиков и философов является то, что они до сих пор не дали сокрушительной критики эйнштейнианства в целом и эйнштейнианских ошибок в нашей советской литературе… Некоторые советские ученые… введены в заблуждение рекламной шумихой эйнштейнианцев (306, стр. 70, 63)».

«То, что Эйнштейн и эйнштейнианцы выдают за физическую теорию, не может быть признано научной физической теорией… Взгляды Эйнштейна и эйнштейнианцев совершенно несостоятельны, антинаучны и враждебны науке… Отождествление реального гравитационного поля с его имитацией, с воображаемым «полем», соответствующим ускоренно движущейся системе координат, совершенно неправильно. Подлинной физической тождественности поля тяготения и «поля» сил инерции нет. Между ними существуют коренные различия, игнорировать которые в научной теории недопустимо… Именно эйнштейнианцам принадлежат измышления о мистическом «превращении» материи в энергию и энергии в материю. Это эйнштейнианцам принадлежит дикие вымыслы о «конечности вселенной».., новое повторение одряхлевшего мифа о чудесном «сотворении мира»… При этом сам Эйнштейн не стоит в стороне от позорных дел эйнштейнианцев, а санкционирует и одобряет их деяния своим авторитетом (306, стр. 52, 60, 61)».

Таковы конкретные обвинения в адрес теории относительности. Они завершаются следующими выводами:

«Материалистическое толкование закономерностей быстрых движений есть в действительности отказ от теории относительности Эйнштейна как от физической теории и развитие принципиально иной по своей сути физической теории… Только отказ от концепции Эйнштейна в целом, а не компромиссные решения и полумеры в отношении ее, позволяют решить задачу во всем объеме, двинуть науку дальше… Требуется глубокая критика и решительное разоблачение всей системы теоретических взглядов Эйнштейна и его последователей, эйнштейнианцев, в области физики, а не просто отдельных их философских высказываний… Разоблачение реакционного эйнштейнианства в области физической науки – одна из наиболее актуальных задач советских физиков и философов (306, стр. 47, 72)».

Другим объектом критики были «воззрения копенгагенской школы» в физике микромира. Конкретно, физики-материалисты не признавали принцип дополнительности Бора и Гейзенберга, волновую функцию Шредингера, принцип эквивалентности массы и энергии, статистический характер квантовых законов, т.е. фактически они отвергали всю квантовую механику:

«Советскими физиками проделана важная работа по критике идеалистических воззрений в области теории микропроцессов. В частности, был подвергнут критике порочный идеалистический «принцип дополнительности».., были отвергнуты антинаучные представления… о якобы обязательной макроскопической форме знания микрообъектов, были разоблачены попытки идеалистов использовать соотношение неопределенности для «опровержения» принципа причинности и провозглашения мнимого торжества индетерминизма и т.д.

Копенгагенская школа не столько развивала, сколько затемняла квантовую механику… «Копенгагенская» точка зрения на проблему волна-частица (Гейзенберг, Бор), представляет собой «физический» идеализм… Этот путь к откровенному идеализму проделывают многие буржуазные физики – Бор, Гейзенберг, Эйнштейн, Дирак, Франк и другие апологеты и пропагандисты буржуазной идеологии в физической науке (306, стр. 73, 83, 298, 400)».

Судя по одной из статей сборника, физики-материалисты интересовались и математическими проблемами. Автор статьи критикует теорию вероятности, считая, в частности, что входящее в эту дисциплину понятие «математическое ожидание» является идеалистическим:

«Явление должно протекать так, а не иначе, не потому, что его течение обусловлено объективной природой этого явления, а потому, что мы ожидаем именно такого его течения… Эта насквозь идеалистическая концепция свила себе очень прочное гнездо в основах теории вероятностей (306, стр. 525)».

Изложенные выше тенденции в точных науках в начале 50-х годов возникали на основе совпадения интересов групп ученых, стремящихся добиться высокого положения в науке, и государства, желающего навести в науке идеологический порядок. Однако, после наступившей вскоре смерти Сталина государство было озабочено другими проблемами и перестало поддерживать атакующие группы. В изменившейся обстановке, лишенные внешней поддержки, эти группы прекратили свою активность, и в науках автоматически восстановилось статус-кво.

События, происходившие в это же время в одной из отраслей математики, развивались по несколько иной схеме. Временное отрицание кибернетики в советской науке – общеизвестный и часто упоминаемый факт, однако мне неизвестны работы, описывающие эту историю в деталях. Я пользовался свидетельствами очевидцев, вследствие чего в приведенном ниже рассказе могут быть неточности.

Кибернетика начала развиваться в начале 40-х годов, главным образом в США. В 1940 г. появилась идея о применении двоичной системы исчисления при конструировании вычислительных машин. С 1943 г. одновременно в нескольких университетах и институтах в США развернулось строительство электронных цифровых вычислительных машин. Первая из них, построенная для Управления вооружения армии, была публично продемонстрирована в 1946 г., и в дальнейшем разработка все более совершенных компьютеров шла нарастающими темпами. Кибернетика как теоретическая дисциплина появилась около 1942 г., на стыке математической логики, статистики, теории связи, физиологии нервной системы и инженерных задач по строительству компьютеров. Термин «кибернетика» появился в 1947 г., а в следующем году опубликована книга Винера под тем же названием (29). Новая наука, занимающаяся теорией конструирования и использования компьютеров, теорией передачи информации, изучением нервной системы, проблемами создания искусственного интеллекта и т.д., развивалась очень быстро.

В советской математике те же направления, из которых впоследствии выросла кибернетика (статистика, математическая логика), были развиты довольно слабо. Разработка больших вычислительных машин в обстановке строгой секретности велась, и первая из них была построена в 1949-53 гг. в Киеве под руководством Лебедева. Но теоретических работ по программированию, по возможностям и перспективам вычислительных машин не существовало. В 1953 г. Келдыш предложил математику Ляпунову начать такие исследования, ссылаясь на то, что в этом направлении активно работают американцы. В биографической статье о Ляпунове говорится:

«Алексей Андреевич окрылен – он едет в Феофанию, под Киев, где была создана коллективом инженеров под руководством академика С.А.Лебедева первая большая вычислительная машина, и проводит там длительное время, наблюдая и исследуя, как естествоиспытатель это огромное, мигающее десятками тысяч ламп-глаз чудище. Через насколько месяцев он создает ясную концепцию основ математического программирования, которая и поныне является основой этого направления математики (106, стр. 39)».

Параллельно Ляпунов преподавал в Артиллерийской Академии и имел знакомства среди военных. Он быстро понял возможное значение вычислительных машин для решения многочисленных военных задач и убедил в этом многих заинтересованных лиц. Уже в 1950-51 гг. он успел ознакомить с основами кибернетики группу военных математиков, а с 1955 г. в Артиллерийской Академии работала группа кибернетиков. В 1954 г. на III съезде математиков в Ленинграде кибернетика была провозглашена официальным научным направлением, и работала соответствующая секция. С 1956 г. в строй входили все более совершенные машины, используемые, в основном, для военных целей.

Параллельно всем этим событиям, не имевшим широкой огласки, происходила другая цепь событий. Советские философы познакомились с зарубежными работами по теоретической кибернетике, в которых обсуждались возможности создания полноценного искусственного интеллекта. Они нашли, что постановка такой проблемы противоречит их представлениям о природе разума. Поскольку разумное мышление есть высшая форма движения материи, основанная на предыдущей – биологической – форме, то попытка изготовления интеллекта без биологической основы означает идеализм и механицизм (сведение высшей формы движения к низшей). Появилось знаменитое определение: «кибернетика – буржуазная лженаука», вошедшее в доклады, статьи, учебники, энциклопедии и часто цитируемое до настоящего времени. По иронии судьбы, философы громили далекую заокеанскую науку, не зная о засекреченных исследованиях, происходящих в тишине рядом с ними. При этом административного запрещения заниматься кибернетикой не было, как не было и оргвыводов среди математиков. Тихая разработка и громкое отрицание кибернетики происходило как бы в разных плоскостях.

Ляпунова и его коллег эта философская кампания обижала, они активно боролись за свою реабилитацию. В 1953-54 гг. Ляпунов, Бусленко, Китов и другие математики читали лекции о кибернетике в больших аудиториях в МГУ, МИФИ, МАИ, институте Биофизики и других московских институтах. Там же выступали и философы, и происходили бурные диспуты. Один очевидец рассказывал об этом, что «На лекции приходили философы и ужасно все громили».

В 1956 г. большая дискуссия между математиками и философами была организована Октябрьским райкомом КПСС Москвы. Постепенно позиции кибернетики, находящейся под защитой военных, все укреплялись. В 1955 г. в журнале «Вопросы философии» помещена статья Ляпунова с соавторами – первая советская публикация в защиту кибернетики (34). Один из номеров научно-популярного журнала «Знание-сила» за 1956 г. целиком посвящен кибернетике (101), а в следующем году публикуется дискуссия между Ляпуновым и профессором Пановым – одно из последних выступлений против нее (102). Полная ее реабилитация произошла в 1958 г. на Всесоюзном совещании по философским вопросам естествознания. В подготовительных материалах к этому совещанию Соболев и Ляпунов писали:

«Иногда приходится встречаться с утверждениями о том, что кибернетика является идеалистическим направлением в науке… Эта точка зрения является недоразумением… С другой стороны, нередко высказываются суждения о том, что кибернетика по своей сущности механистична, так как она ставит знак равенства между машиной и сознанием… Такие высказывания также ни на чем не основаны.., сама постановка такого знака равенства бессмысленна… Весьма печальным обстоятельством является отсутствие у нас достаточной научной литературы в области кибернетики. Особенно досадно то, что среди наших философов подавляющее большинство не было до самого последнего времени знакомо с кибернетикой (262, стр. 24, 25)».

В уже цитированной биографической статье обо всем этом рассказывается так:

«Алексей Андреевич начал глубоко интересоваться кибернетикой. Естественно, что работы по математическому программированию шли в унисон с этими интересами и взаимно подхлестывали друг друга. Но по нелепой иронии судьбы мало кому известная тогда кибернетика получила ярлык «буржуазной лженауки». Вместе с другими исследователями из различных областей науки Ляпунов находит естественный и эффективный путь преодолеть это вредное для прогресса науки и страны в целом заблуждение. Во-первых, он, используя свои широкие научные и «артиллерийские» связи, убеждает людей, ответственных за судьбы науки, развитие страны, ее оборону, в том, что теоретическая кибернетика и многие прикладные задачи связаны неразрывно, и потому умствования по поводу «идеалистической» кибернетики не только логически абсурдны, но и практически вредны. Во-вторых, совместно с С.Л.Соболевым и А.И.Китовым он опубликовал в «Вопросах философии» обстоятельную, выдержанную в строго научном стиле статью о том, что составляет предмет кибернетики и в чем состоят перспективы ее развития. Ляпунов объединяет вокруг кибернетической проблематики молодых и талантливых людей, бывших тогда студентами и аспирантами, создает с ними и из них широкую научную школу (106, стр. 39)».

После этого началось открытое и беспрепятственное развитие кибернетики в многочисленных новых лабораториях, на конференциях и на страницах научных журналов. При этом возникали трудности иного характера, о чем речь пойдет позднее.

4. Сегодняшний день

Из предшествующих разделов может создаться впечатление, что использование философско-политических аргументов в естественнонаучных дискуссиях относится к далеким сороковым годам, а не к настоящему времени. Примеры из сегодняшней философии или социологии не всем покажутся убедительными, поскольку в гуманитарных науках ситуация постоянного противостояния многим кажется неизбежной и необходимой. Поэтому приведу несколько сегодняшних примеров из естественных наук. С конца 20-х годов длится противостояние между советской и зарубежной психологией из-за отношения к теории психоанализа. Сегодня советские ученые высказывают об этом так:

«Как известно, уже давно существует острое противоборство между двумя идейными позициями: идеалистическим подходом апологетов психоанализа, которые утверждают, что поведение человека определяется иррациональными силами темных инстинктов, и материалистической позицией советских ученых, исследующих реальные механизмы сознательной и бессознательной психологической деятельности (165, стр. 11)».

«Коренное отличие идеологии социалистической от идеологии буржуазной обусловило и глубокое отличие путей, по которым развивалась психологическая наука в социалистических и капиталистических странах… Определим кратко наше отношение к психоаналитической теории Фрейда. Мы отвергаем ее, во-первых, потому что большинство положений психоанализа нельзя рассматривать как научно обоснованные. Во-вторых, потому что она создает искаженный образ человека (149, стр. 13)».

При этом за рубежом психоанализ считают одним из крупнейших научных достижений XX века, а Фрейда по масштабу личности сравнивают с Эйнштейном. К настоящему моменту и в советскую психологию проникли многие теоретические и практические (медицинские) элементы психоанализа, что послужило «основой для возобновления диалога между советскими учеными и психоаналитиками, прервавшегося в свое время более чем на 30 лет» (165, стр. 11). Однако общее отрицание фрейдизма как учения осталось на сегодняшний день непоколебимым.

Другой пример. Широкое распространение реанимации в семидесятые годы привело к тому, что множество людей сумело рассказать о своих впечатлениях, переживаниях в состоянии клинической смерти. Оказалось, что эти впечатления ярки, неожиданны, но сопоставимы друг с другом и поддаются систематизации, что свидетельствует об их объективности. Появилось научное направление, изучающее эти явления. Представители его используют строгие и объективные методики, всегда остаются в рамках научной логики и крайне осторожны в выводах. Автор одного из этих исследований пишет:

«Я стремился… найти некоторый средний путь для интерпретации данных о предсмертном опыте, путь, который, с одной стороны, не отрицает этого опыта на основании того, что для него не имеется логического или научного обоснования, а с другой стороны, лишен сенсационных восклицаний о том, что «доказано», что есть жизнь после смерти. В то же время, с моей точки зрения, можно допустить, что наша неспособность сформулировать такое доказательство… обусловлено ограничениями, присущими научному и логическому мышлению. Не исключено, что в будущем наука и логика будут отличаться от современных (207, стр. 123)».

Таким образом, с точки зрения задач и методов науки, эти исследования вполне корректны, хотя результаты их нетривиальны. Однако советскими учеными они отвергаются без рассмотрения по существу. В статьях советского медика и психолога говорится:

«Авторитет науки в наш век необычайно высок. Стоит ли удивляться, что на Западе воспользоваться им стремятся представители весьма далеких от науки идеологических, политических и даже религиозных течений? Следуя их «социальному заказу», некоторые западные ученые-психологи пытаются в последнее время доказать, что все более широкая практика реанимации позволила якобы получить данные, подтверждающие богословскую догму о «бессмертии души»… На смену невежеству задавленных эксплуатацией и одурманенных религий народных масс пришло уродливое порождение капитализма – невежество так называемой «массовой культуры»… Уродливое общество форматирует и уродливые потребности. Религия уже не способна дарить людям утешение, и тогда утешения ждут от науки… Я не удивлюсь, если… найдутся такие, кто поверит этим поражающим воображение свидетельствам. Разумеется, это будут люди, далекие от медицины и вообще от науки (151, стр. 13)».

Академик Неговский заканчивает свою статью словами: «Исследования сторонников жизни после смерти» лежат за пределами современной науки» (151, стр. 13).

Многие десятки лет во всем мире ведутся исследования явления, обобщенно охватываемых терминами «парапсихология», «экстрасенсорное восприятие» и т.д. В 35 странах мира существуют 270 научных учреждений, занимающихся такого рода проблемами. В США ежедневно около 30 тыс. больных под наблюдением врачей получают экстрасенсорные сеансы. Регулярно проводятся международные конгрессы и конференции (270, стр. 23; 220, стр. 30). В последнее десятилетие и в СССР появились неофициальные группы, проводящие такие исследования. Ими накоплено впечатляющее количество свидетельств, наблюдений, экспериментов. Они утверждают, что их исследования имеют полностью материалистический научный характер. Они настаивают на том, что изучаемое ими «биополе» вполне материально и объективно. Лидер этих групп, член-корреспондент АН СССР, философ Спиркин, говорит в своей лекции и в газетном интервью:

«Мы, советские ученые, изучая это в рамках диалектико-материалистического мировоззрения, пытаемся объяснить эти явления (т.е. телекинеза, телепатии) какими-то известными полями (магнитными, электрическими, звуковыми, тепловыми излучениями, но не можем свести дело к какому-то одному полю, значит, мы вынуждены допустить существование какого-то другого поля или их модификаций, условно – биополя (270, стр. 3)».

«Биополя и известные науке физические поля, это на мой взгляд, – проявление каких-то более глубинных универсальных полей мироздания. А наше знание о составляющих компонентах бытия – это лишь ступеньки в бездну неведомого (296)».

Страницы советских научных изданий для публикаций парапсихологов закрыты полностью. Однако им довольно часто удается выступать в массовой прессе (296, 219, 185, 220), с помощью которой они надеются переубедить ученых:

«Семь лет назад четыре известных психолога опубликовали в журнале «Вопросы философии» статью под названием «Парапсихология. Фикция или реальность?»… Статья ставила вопрос, существуют ли «паранормальные» явления или нет, в то время как в мире было уже больше десятка научных теорий или гипотез, толкующих энергетическую сторону этих давно зафиксированных явлений, имелась богатая приборная база для их изучения, были уже достигнуты известные результаты, которые использовались (220, стр. 30)».

Журналисты, перед которыми «экстрасенсы» демонстрируют эффектные опыты, становятся их сторонниками и предлагают ученым:

«Мы убеждены, что исследования, о которых сегодня шла речь, необходимо подвергнуть тщательному изучению. Надо поставить серьезные опыты с привлечением новейших приборов. Надо привлечь к этим опытам видных ученых… И, конечно, необходимо философское осмысление этих явлений. Словом, здесь нужен государственный подход. Нужно объединить усилия в масштабах страны. Без этого трудно рассчитывать на то, что «белое пятно» науки будет раскрыто советскими учеными (220, стр. 30)».

Советские ученые, однако, совершенно не намерены это белое пятно раскрывать. Более того, они решительно отрицают само существование этого пятна:

«Минздравом СССР была создана комиссия, которую возглавил вице-президент АМН СССР М.Кузин, А.Снежневский, члены-корреспонденты АМН СССР И.Сивков, К.Судаков и другие. Перед комиссией была поставлена цель рассмотреть вопросы «лечебной» деятельности так называемых «экстрасенсов» (269)».

Эта комиссия пришла к следующим выводам:

«В… публикациях, и в частности, в выступлениях члена-корреспондента АН СССР А.Спиркина… многие утверждения противоречат всем современным научным представлениям и экспериментальным данным психологии и нейрофизиологии. Подобные выступления имеют и весьма нежелательные последствия нравственно-этического характера… На сегодня… нет никаких достоверных оснований утверждать о каких-то феноменальных целительных способностях «экстрасенсов». Нет никаких достоверных оснований считать, что в природе существует какое-то особое «биополе», отличное от известных физических полей, которое в дальнейшем можно будет использовать (169)».

Не собираясь заниматься этими проблемами сами, ученые возражают и против того, чтобы ими занимались другие, и чтобы они вообще обсуждались. Президент Академии наук СССР академик Александров пишет:

«Выяснение природы феноменов – комплексная задача, которая должна решиться научными методами. Обсуждение ее в данный момент в массовой печати преждевременно и только мешает работе. Мы полностью разделяем мнение вице-президента Академии наук СССР В.А.Котельникова: «Опрометчивая публикация информации о новых явлениях ради сенсации, а также недостаточно обоснованное отрицание их в печати приносят вред» (137)».

В печати критикуются иностранные ученые, придерживающиеся иной точки зрения на эти вопросы:

«Наука тоже не является «незаинтересованной стороной». Ее «чистота» – это не более чем идеологическая завеса… Жертвами сложного и противоречивого развития науки становятся и сами ученые. Так, в ноябре 1975 года лауреаты Нобелевской премии Виннер, Гейзенберг и Неель участвовали в международной конференции по вопросам «единства науки», организованной сектой Муна. В том же году физик, профессор университета в Париже стал президентом «Новой французской федерации парапсихологии» … Когда господствующий класс неспособен предложить людям мотивы, во имя которых надо жить и надеяться.., разум заставляют молчать (170)».

В другой одиозной дискуссии наших дней, посвященной «летающим тарелкам», советские ученые занимают такую же непримиримую позицию. Они исходно убеждены, что ничего неизвестного на небе происходить не может и что задача ученого состоит лишь в успокоении легко возбудимой, жадной до сенсаций публики. Вот, например, петрозаводское явление, которое в советских газетах описывалось так:

«На темном небосклоне вдруг ярко вспыхнула огромная «звезда», импульсивно посылающая на землю снопы света. Эта «звезда» медленно двигалась к Петрозаводску и, распластавшись над ним в виде медузы, повисла, осыпая город множеством тончайших лучевых струй, которые производили впечатление проливного дождя (184, стр. 13)».

Астроном Мигулин, член-корреспондент АН СССР, объясняет его так:

«Полностью природа этого явления все-таки непонятна. Мы слишком мало знаем о процессах, которые вызвали всю совокупность наблюдавшихся тогда явлений… Но можно утверждать, что там имело место сочетание по крайней мере двух фактов – сложной геофизической обстановки (происходили мощные колебания магнитного поля, интенсивные полярные сияния и т.д.) и технического эксперимента в космическом пространстве (184, стр. 13)».

Сравним эту невозмутимую убежденность профессионального ученого с впечатлениями потрясенного очевидца, астронома-любителя:

«Шел над моей деревней звездолет/ С востока к северу…/ Края у диска/ Пульсировали рдяной оторочкой,/ Похожей на медузью бахрому./ Он был до иллюзорности рельефен/ И стереоскопичен… Был похож/ Он на точеное кольцо Сатурна,/ Плывущего в рефракторе моем…/ Я сосчитал шестнадцать дюз на диске,/ Откуда шел пульсирующий свет…/ Да, я не верил в чудо звездолета,/ Хотя его держал я в объективе/ Минут пятнадцать (время не засек)…/ Мой пес завыл, и это было страшно…/ А звездолет спокойно удалился, / Спускаясь в чаше Северной короны (148)».

Другая сенсационная публикация о наблюдении НЛО (297) также была вскоре опровергнута с разъяснением, что здесь имел место космический эксперимент.

Сказанное не означает, что наука об НЛО на Западе всеми признана, имеет свою парадигму и изучается на соответствующих факультетах. Сегодня на Западе и в СССР официальное отношение к НЛО примерно одинаково. Они рассматриваются большинством ученых как совокупность галлюцинаций, мистификаций, добросовестных заблуждений и неверных опознаний реальных объектов, вроде облаков или шаровых молний. Однако, за рубежом этот вывод был сделан на основе исследований, а в Советском Союзе он предшествовал исследованиям и заменил их. На Западе первые исследования проблемы НЛО были проведены американскими ВВС в 1951-69 гг. (эти и последующие сведения заимствованы из обзора 36). Отчет о них, получивший название «Синяя Книга», содержит 12000 наблюдений, из которых 25 % остались неразъясненными. По этим данным был составлен официальный «Доклад комиссии Кондона», на основе которого и было решено считать явление несуществующим. Однако, ряд ученых придерживается другого мнения. Д-р Ж. Велле, живущий в Калифорнии и обладающий научными степенями в области астрофизики и кибернетики, опубликовал в 1977 г. книгу «НЛО в космосе: анатомия феномена» (Балантайн Букс, N-Y), в которой пишет:

«Зарождение, нарастание и распространение феномена НЛО – объективное явление, не зависящее от сознательного или бессознательного влияния свидетелей и от их реакции на объекты (стр. 31)».

Упоминаются другие серьезные книги, например, Л.Г.Кето «НЛО и близкая тематика: аннотированная библиография» (изд. правительства США, Вашингтон, 1969), Гинека «Сообщения об НЛО» (Делл, Н-Й, 1977). В последней книге д-р Гинек пишет:

«Откровенно говоря, я был бы очень рад вообще обойти молчанием этот вопрос, если бы я мог себе это позволить, не нарушая принципа научной добросовестности (35, стр. 158)».

Некоторые другие ученые также рассматривают сообщения об НЛО как проблему, относящуюся к компетенции науки. В обзоре (36) говорится:

«В США… все больше ученых, особенно молодых, стали относиться к проблеме серьезно и собираться для ее обсуждения и изыскания методов ее изучения… Говорят о «невидимом колледже» ученых, которые сейчас активно интересуются феноменами НЛО (36, стр. 112)».

При анализе сообщений исследователи сразу отметают свидетельства людей, не внушающих доверия, и один из них определил остающиеся случаи как «невероятные истории, рассказанные заслуживающими доверия людьми». При изучении этой проблемы появляются некоторые специфчески трудности. Нагрузке подвергаются не только интеллект ученых, но и их самолюбие. «Контакты» с НЛО часто абсурдны, бессмысленны и как бы нарочито издевательские. Вдобавок, большинство людей вообще относится к этой теме весьма скептически. Не очень ясно, к какой области науки ее следует отнести – к астрономии, метеорологии, психиатрии, инопланетной социологии и т.д. Поскольку единственной изучаемой реальностью являются впечатления свидетелей, то многие полагают, что основные проблемы относятся к психологии:

«Сочетание зачастую неподдельной реальности впечатлений при встрече в НЛО… с почти полным отсутствием вещественных доказательств приводит к тому, что изучение НЛО по своей природе представляет собой главным образом не изучение физических явлений, а … переносит исследования скорее в область психологии (36, стр. 113)».

Я не буду обсуждать эти исследования подробнее. Важно, что они по целям и методам являются научными. Не исключено, хотя и маловероятно, что явление, скрывающееся под термином НЛО, окажется аномалией для сегодняшней физики, психологии или философии. Западная наука поступает в соответствии с куновскими правилами: меньшинство ученых изучает область возможной аномалии, большинство занимает выжидательно-скептическую позицию, которую готово изменить, если исследователи аномалии получат значимые результаты. Советская наука поступает иначе, категорически отрицая возможность существования аномалии и заменяя исследования фразами о легковерии, шарлатанстве, психической неуравновешенности и бегстве от капиталистической действительности. Сегодняшнее внешне сходное отношение западных и советских ученых к проблеме принципиально различно. Первые оставляют за собой право, вернуться к ней, если это потребуется, вторые не оставляют себе никаких шансов решить ее. Аналогично обстоит дело и с парапсихологией.

Не исключено, что в некоторых из перечисленных выше случаев сейчас существует ситуация, бывшая в 50-е годы в кибернетике, когда ее тихая разработка и громкое отрицание шли непересекавшимися путями. В работе (36) говорится, что «в Советском Союзе публикации об НЛО запрещены с 1967 года». Вот цитата из статьи в американском журнале:

«США и СССР работают в области парапсихологии с целью применения ее достижений в разведке... Все официальные контакты с советскими парапсихологами прекратились в 1972 г., когда Советское правительство засекретило все исследования, проводимые в этой области... Русские тратят, на эти цели сумму, соответствующую. 50 000 долларов ежегодно, а также привлекают для проведения серьезных исследований в области применения парапсихологии в военных целях сотни наиболее выдающихся ученых (257, стр. 7,8)».

Последний пример. В мировой науке существует серьезное направление, изучающее одну христианскую реликвию – так называемую Туринскую плащаницу. При этом используются новейшие методы различных естественных наук – от анатомии и микропалеонтологии до фотограмметрии и ядерной физики. Публикуются многочисленные отчеты и статьи, например, (323,275). Советские ученые не участвуют в этих исследованиях и хранят о них полное молчание. В общеполитических и научно-популярных журналах опубликовано несколько заметок на эту тему (99,211), в первой из них содержится несколько явных ошибок. Например, сказано, что полотно «обнаружено несколько лет назад», тогда как его местоположение документально известно, с XIV века; о ясно видимом изображении на нем сказано, что оно «якобы имеется» и т.д. (99, стр. 21).

Затронув столь сомнительные темы, я должен сделать необходимую оговорку. Я не утверждаю, что над нами действительно летает НЛО и допускаю, что парапсихология, может оказаться шарлатанством. Рассмотрение этих вопросов по существу, не имеет отношения к нашей тема, и их будущее решение не влияет на дальнейшие выводы. Я лишь констатирую, что существуют направления в естественных науках, которые признаются зарубежными учеными и без рассмотрения отвергаются советскими учеными. При этом используются научные, философские и политические аргументы, совершенно аналогичные тем, на основании которых в свое время отвергались теория относительности или квантовая механика.

Но можно ли вообще сопоставлять блестящую, элегантную квантовую теорию и темную, полуоккультную парапсихологию или сомнительные свидетельства очевидцев НЛО? Вспомним, что когда советские ученые отрицали квантовую теорию, она была далеко не так общепризнанна и авторитетна, как сейчас. Наше восприятие идеи очень сильно зависит от степени ее признанности. Мне кажется, что если отвлечься от этого фактора, идея возникновения Вселенной из одной точки оказалась бы более фантастичной, чем полет над головой неизвестного предмета, а парадоксы времени в теории относительности удивительнее, чем телепатия. Сегодняшнее признание какой-либо теории миллионами людей не должно заслонять того факта, что в свое время ее признание или непризнание зависело от крайне ограниченного их числа. И сегодня самостоятельно доказать теорию относительности или модель расширяющейся Вселенной могут лишь профессиональные физики, составляющие тысячные доли процента всего населения. Всем остальным приходится верить им на слово, так же, как когда-то переход от системы Птолемея к системе Коперника зависел от мнения лишь нескольких десятков профессиональных астрономов во всем мире.

Многие бытовые факторы сегодняшнего дня (например, радио) шокировали бы ученых XVIII века. Когда-то академии наук отказывались рассматривать сообщения о метеоритах, как противоречащие науке. Поэтому несогласие факта с мировоззрением ученого не должно мешать ему этот факт исследовать. Научные революции в прошлом часто вырастали из странных и малоправдоподобных фактов. И в дальнейшем такие явления могут оказаться куновскими аномалиями для сегодняшних научных парадигм.

[ Назад ] [ К оглавлению ] [ Дальше ]