Согласно Куну, в основе любой зрелой науки лежит парадигма – некоторая совокупность знаний

Из сопоставления этих высказываний с куновским определением парадигмы ясно видно, что в течение многих десятилетий геосинклинальная теория выполняла роль парадигмы в геотектонике и геологии. На ее основе ставились и решались многочисленные задачи нормальной науки и примеры такого ее использования приведены выше. В течение 1-й половины XX в. геосинклинальная теория успешно справлялась с задачами, которые геологическая практика ставила перед наукой, включая прогноз полезных ископаемых. Но где-то с 50-х годов она стала входить в состояние, которое Кун называет кризисным.

Основной симптом кризиса – это наличие аномалии, т.е. явления природы, существование которого не предполагается парадигмой или даже противоречит ей. Аномалии существуют практически всегда в каждой науке и их преодоление в рамках имеющейся парадигмы и есть задача нормальной науки. Кризис вызывают лишь такие аномалии, которые в течение долгого времени не поддаются попыткам ученых включить их в парадигму, другими словами кризис появляется, когда парадигма перестает выполнять свои функции по решению возникающих проблем. Не всякая аномалия способна вызвать кризис, а лишь та, которая занимает в данной науке достаточно заметное, место.

В данный период геосинклинальная парадигма содержала, по крайней мере, две крупные области аномалий. Первую из них составляли те, уже известные нам, группы фактов, которые служили источником мобилистских выводов. Их приходилось только отрицать, поскольку объяснения им с геосинклинальных позиций не имелось. Особенно неудобными были те факты, которые свидетельствовали в пользу континентального дрейфа. А их число в это время значительно возросло. Вторая аномальная область складывалась из нарастающего потока сведений о геологии дна океанов. Например, в океанах была открыта колоссальная система срединно-океанических хребтов, рассеченных узкими долинами (рифтами), что совершенно никак не предусматривалось геосинклинальной теорией.

Кун описал ряд симптомов, характерных .для науки, находящейся в состоянии кризиса, и все они соблюдаются в нашем случае.

Один из них – необычайные трудности в ясной формулировке теории (144, стр. 106). Действительно, накопленный геологами колоссальный фактический материал не позволял формулировать теорию столь же ясно, как, скажем, в 40-х годах. Все время возникали исключения, нетипичные варианты, противоречия и сомнения. К тому же, не удавалось построить удачную физическую модель геосинклинальных процессов.

Согласно Куну, в период кризиса происходит резкое возрастание профессиональной неуверенности, вследствие того, что парадигма теряет способность решать практически задачи. В нашем случае это проявлялось в колебании геологов при использовании геосинклинальной классификации, в бесконечных дискуссиях, является ли тот или иной природный объект миогеосинклиналью, срединным массивом, активизированной платформой или принадлежит еще к какому-то классу из сотен, имеющихся в языке геосинклинальной теории. Особенно ярко это проявлялось при сопоставлении тектонических карт, составленных разными авторами на одну и ту же территорию. Появление, с ростом геологических знаний, все новых объектов, не укладывающихся в общепринятую геосинклинальную классификацию, вело к отмеченному выше хаотическому росту числа терминов. Одновременно существовали сотни терминов, толкуемых по-разному, несмотря на многочисленные попытки их унифицировать и упорядочить, и многие термины применялись лишь один раз, поскольку в природе им соответствовал лишь единичный объект. Фактически, единая геосинклинальная теория в это время уже раздробилась на множество вариантов, многие из которых имели не более одного сторонника. «Такое быстрое умножение вариантов теории есть весьма обычный симптом ее кризиса» (144, стр. 102).

По Куну, борьба конкурирующих гипотез во время кризиса напоминает ранний период развития науки, когда еще не имеется разработанных парадигм:

Эти слова могут служить прямо-таки портретом тектоники в рассматриваемый период. Конкуренция многочисленных, часто незрелых тектонических гипотез (о чем речь шла выше), распадение геосинклинальной теории на множество вариантов рождали ощущение, что никакой общей теоретической платформы в геологии не имеется. Оно выразилось в крылатой фразе: «Тектоника – это сумасшедший дом».

Далее Кун утверждает, что отсутствие общепринятой парадигмы вообще ставит под сомнение существование данной науки и говорит: «Без предписаний парадигмы не может быть никакой нормальной науки» (144, стр. 138). Поэтому во время кризиса, как и в допарадигмальный период «все члены научного сообщества будут заниматься наукой, но совокупный результат их усилий едва ли будет иметь сходство с наукой вообще» (144, стр. 139).

Любопытно, что самоощущение геологов в 60-е годы совпадало с этим выводом. В то время в коридорах институтов и у экспедиционных костров постоянно вспыхивали стихийные дискуссии на тему: «Наука ли геология?». Сравнивая геологию с точными науками или биологией, они спрашивали «Где ваша теория? Где ваши законы?», т.е. использовали ту же логику, что и Кун. Этот вывод был сформулирован в известной поговорке «Геология не наука, а образ жизни».

Теперь посмотрим, какова, по мнению Куна, типичная реакция научного сообщества на аномалию и кризис:

Подобных высказываний можно привести множество. В целом геосинклинальная теория считалась успешно работающей. Наличие серьезных аномалий не было осознано. Исследования в области геологии океанов проводились в СССР в очень ограниченном объеме, сведения, поступающие из-за рубежа, не вызывали большого интереса и проблемы строения океанов не стояли в центре внимания советской геологии. Формально океаны были включены в геосинклинальную парадигму с помощью терминов типа «талассократон», «георифтогиналь» или «океаническая подвижная область», но реальных попыток осознать новые открытия не предпринималось. Факты, свидетельствующие в пользу мобилизма, считались не аномалией, а заблуждением. Дрейф континентов отвергался категорически и, эта проблема не считалась заслуживающей изучения. Более того, мы видели, что была сделана энергичная попытка вообще уничтожить факты, свидетельствующие в пользу мобилизма.

В советской литературе с удовлетворением отмечалось, что после 40-х годов лидерство в дальнейшем развитии геосинклинальной теории перешло от зарубежных геологов к советским:

Может быть, к этому следует добавить, что зарубежные ученые развивали эту теорию в ее наиболее продуктивный, успешный период, а советские приняли лидерство как раз в то время, когда теория стала входить в нарастающий кризис и становиться все менее перспективной.