Национальное и
религиозное в российском самосознании*
Характер взаимосвязи и взаимообусловленности
мировоззренческих ориентации наших соотечественников принадлежностью
к этническим, конфессионально-культурным общностям анализировался в
ходе общероссийского социологического исследования, проведенного в
июле 2003 г. в 11 территориально-экономических районах страны
(Северо-Западном, Северном, Центральном, Волго-Вятском,
Центрально-Черноземном, Северо-Кавказском, Поволжском. Уральском,
Западно-Сибирском, Восточно-Сибирском, Дальневосточном, а также и
Москве и Санкт-Петербурге). Опрошены представители 11 социальных
групп населения: гуманитарная интеллигенция, работники торговли,
сферы бытовых услуг, транспорта и связи, служащие, предприниматели
малого и среднего бизнеса, военнослужащие и сотрудники МВД, жители
сел и деревень, городские пенсионеры, студенты вузов, безработные,
всего – 1750 респондентов от 18 лет и старше в 58 поселениях –
мегаполисах, областных центрах, районных городах и селах.
К приверженцам православия себя отнесли 57,5%
респондентов, ислама – 6%, других религий – 1%. О своей
внеконфессиональной религиозности заявили 13%, а неверующими
нашались 23,5% опрошенных. В данной статье рассмотрены результаты
опроса по группам приверженцев православия, ислама, лиц
внеконфессиональнои религиозной ориентации и неверующих.
Религия играет важную роль в формировании и
pазвитии этносов, а потому «этноконфессиональная связка «русский –
православный» – это не только обращенная в прошлое идентичность, это
– реалия сегодняшнего дни» [1, с. 527]. Соответственно, то же можно
сказать и о последователях ислама, абсолютное большинство которых –
народы мусульманской культуры. Такое исторически сложившееся
переплетение религиозной и этнической принадлежности, безусловно,
следует учитывать при анализе отношения российских верующих к
национальным проблемам. Многовековые традиции совместного
проживания, культурно-бытовой и хозяйственной близости этносов,
принадлежащих к различным конфессионально-культурным общностям, во
многом являются определяющими в формировании взаимной
веротерпимости. В связи с этим исследование национально-гражданской
самоидентификации респондентов в зависимости от их мировоззренческой
и конфессиональной ориентации приобретает особый интерес.
Абсолютное большинство опрошенных вне зависимости
от мировоззренческой и вероисповедной принадлежности идентифицирует
себя в качестве граждан России – 62%. 11% по-прежнему считают себя
гражданами СССР, а 3% респондентов – гражданами мира. Около
четверти респондентов (24%) заявили о неопределенности собственной
гражданской ориентации.
По большинству мировоззренческих и
конфессиональных групп данные показатели близки к общероссийским,
хотя имеется и ряд существенных отклонений. Так, православные
верующие дают самый высокий удельный вес лиц, ощущающих себя
гражданами России (64%), и самый низкий – гражданами мира (около
полутора процентов), тогда как во внеконфессионально религиозной
группе процент ощущающих себя гражданами мира выше более чем втрое.
Наиболее же существенные отличия демонстрирует группа последователей
ислама, в которой гражданами России ощущают себя менее 39%
респондентов, в то время как гражданами СССР – 19%, а гражданами
мира – 8%. При этом уровень неопределенности в гражданской
ориентации мусульман также самый высокий – 33%.
Таким образом, если православная группа
характеризуется более выраженной российской гражданской
самоидентификацией, то с респондентами-мусульманами дело обстоит
сложнее. С одной стороны, пятая часть опрошенных здесь по-прежнему
ощущает себя гражданами СССР, испытывая ностальгию по советскому
прошлому. Последнее вполне объяснимо, если учесть, что распад
единого союзного государства сопровождался межнациональными
конфликтами, затронувшими по преимуществу зоны исторического
расселения мусульманских народов.
С другой стороны, почти десятая часть опрошенных
мусульман, идентифицирующих себя с гражданами мира, в большей мере
ощущает свою общность с зарубежными единоверцами, нежели с
российскими согражданами иной конфессиональной ориентации. При этом
треть респондентов мусульманской группы, как отмечалось,
затрудняется как-либо себя идентифицировать в гражданском отношении.
Вес это свидетельствует о том, что процесс интеграции мусульманских
народов в единую российскую гражданскую общность протекает не всегда
гладко.
Среди событий и процессов внутрироссийского
характера, вызывающих наибольшую тревогу, национальная проблематика
не является доминирующей, уступая социально-экономической. На первое
место выходят такие угрозы, как высокий уровень бедности в стране
(58%), рост жилищно-коммунальных платежей (54%), возможность нового
финансового кризиса, аналогичного событиям августа 1998 г. (37%.).
Рост численности нерусского населения занимает лишь четвертое место
(36%), а сложности с нормализацией ситуации в Чечне – пятое (24%).
Православная группа, охватывающая более половины респондентов, имеет
близкие показатели. Однако среди последователей ислама шкала
возможных угроз иная. Ситуация в Чечне вызывает тревогу у 35%
мусульман (у православных 24%), тогда как рост численности
нерусского населения находится в данной шкале лишь на седьмом месте
(15%), что в 2,5 раза ниже, чем у православных (38%). Таким образом,
хотя национальная проблематика в оценке внутриполитических угроз в
настоящее время уже не выходит на первое место, отношение к
ней в различных конфессиональных группах различается. Так, лишь
среди мусульман приоритет имеют угрозы, связанные со сложностями
нормализации ситуации в Чечне: затягивание военных действии на
Северном Кавказе чревато ростом антимусульманских настроений. В
группе же православных респондентов наибольшую тревогу вызывает рост
численности нерусского населения в традиционно русских областях.
Действительно, важнейшим фактором
этнополитической жизни современной России, границы которой после
развала СССР сделались открытыми для переселенцев, стали
мощные миграционные потоки как из стран ближнего, так и дальнего
зарубежья. Стихийный характер практически неконтролируемой миграции
сопровождается ростом этнической преступности на фоне тяжелого
социально-экономического положения коренных жителей, возраставшей
конкуренции на рынке труда. Результатом этого явились острые
межэтнические конфликты, имевшие место в последние годы в ряде
регионов Юга России, Поволжья и Центра.
Вызванные миграцией межэтнические столкновения
нередко приобретали конфессиональную окраску. Известны факты
противодействия открытию мечетей в традиционных казачьих регионах
Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев [2]. Вот
почему отношение представителей различных мировоззренческих и
конфессиональных групп к проблемам регулирования миграционных
потоков представляет особый интерес.
Наибольшее предпочтение все группы респондентов
отдали переселению русских из республик бывшего СССР: в пользу
поощрения их миграции на историческую родину по всей совокупности
респондентов высказались 64%, а среди православных – 67%. В группах
внеконфессионально религиозных и неверующих данный показатель
несколько ниже (соответственно 60% и 61%), а приверженцы ислама
демонстрируют вдвое более низкий уровень благожелательности в
отношении русских мигрантов – 33%. На втором месте по предпочтению
украинцы и белорусы: за их переселение в Россию высказались 36% всех
респондентов. Примечательно, что в мусульманской группе уровень
благожелательности к украинцам и белорусам как мигрантам в Poccию
опять-таки самый низкий. В отличие от русских, украинцев и
белорусов, переселение в Россию представителей неславянских этносов
находит наименьшую поддержку среди всех мировоззренческих и
конфессиональных групп, кроме мусульманской. Последние демонстрируют
существенные отличия: в пользу переселенцев из Средней Азии
высказалось 25%, из Закавказья – 17%, из Юго-Восточной Азии – 8%
(для сравнения: в православной группе данные показатели составили
соответственно 5%, 3% и 2%).
Ограничение переселения русских из республик
бывшего СССР поддержали 14% от общего числа респондентов. Показатели
по всем мировоззренческим и конфессиональным группам здесь
практически совпадают. Сходная ситуация наблюдается в отношении
ограничения миграции в Россию украинцев и белорусов. Эту меру
поддержали в целом 32% респондентов, а по группам данный показатель
колебался от 25% (у мусульман) до 33% (у неверующих). В
пользу ограничения переселения в Россию представителей неславянских
этнических общностей высказалось абсолютное большинство респондентов
как в целом, так и по большинству мировоззренческих и
конфессиональных групп: против выходцев из Средней Азии – 7% (среди
православных – 78%); из Закавказья – 85% (среди православных – 87%);
из Юго-Восточной Азии – 86% (среди православных – 88%). В среде
последователей ислама процент приятия мигрантов неславянского
происхождения существенно ниже, но и он достигает половины и более
респондентов: за ограничение миграции на Закавказья выступает 47%
мусульман; из Средней Азии – 50%; из Юго-Восточной Азии – 67%. Таким
образом, последователи православия наиболее благожелательно
относятся к русским из республик бывшего СССР; за поощрение их
переселения в Россию выступают 67%, а за ограничение – всего 14%.
Отношение православных к миграции украинцев и
белорусов более противоречиво: за и против их переселения в Россию
здесь выступают близкие по значению доли респондентов –
соответственно 38% и 32%. Восприятие же мигрантов-неславян у
православных резко негативное: за их переселение в Россию
высказывается от 2 до 5%, против – от 78 до 87%. Приверженцы ислама,
напротив, демонстрируют существенные отличия от других
мировоззренческих и конфессиональных групп. За поощрение переселения
в Россию русских из стран ближнего зарубежья выступает вдвое меньший
процент, чем у православных (33%). Вместе с тем доля тех, кто
считает необходимым ограничение русской миграции, в группе
приверженцев ислама практически та же, что и по всей совокупности
респондентов (14%). Поэтому в данном случае можно говорить не о
русофобии респондентов-мусульман, а скорее об их более
индифферентном подходе к данной проблеме.
В отношении миграции украинцев и белорусов
процент положительных и отрицательных ответов в мусульманской группе
одинаков (по 25%). По поводу же миграции в Россию этнически и
религиозно близких им выходцев из стран ближнего зарубежья
респонденты-мусульмане фактически занимают отрицательную позицию:
удельный вес выступающих за ограничение токов мигрантов-неславян из
государств Средней Азии и Закавказья в два-три раза выше, чем
процент сторонников поощрения их миграции в Россию. Еще больший
разрыв наблюдается в отношении выходцев из стран Юго-Восточной Азии:
за – 8%, против – 67%.
Отношение респондентов к миграционным потокам в
Россию формируется под воздействием не только
конфессионально-культурных, но и социально-экономических факторов.
Негативное отношение к мигрантам, представляющим родственные
выделенным группам респондентов этнические и
конфессионально-культурные общности, хотя и слабее, чем у опрошенных
в целом, но в ряде случаев также достаточно сильно. Значительная
часть россиян склонна видеть в мигрантах, прибывающих в страну,
экономических конкурентов, нередко более активных и предприимчивых.
Видимо, именно этим объясняется тот факт, что даже в православной
группе седьмая часть респондентов выступает за ограничение миграции
русских, а более трети – против приезда в Россию большого числа
украинцев и белорусов. Наиболее негативно во всех мировоззренческих
и конфессиональных группах воспринимаются мигранты из стран
Юго-Восточной Азии. Это не удивительно, поскольку их наиболее
отчетливо выраженные этнические и конфессионально-культурные отличия
от коренных российских этносов сочетаются с чрезвычайно высокой
степенью экономической активности внутриэтнической замкнутостью и
солидарностью. Примечательна позиция значительной части
респондентов-мусульман, для которых не всегда является решающим
собственно конфессиональный фактор в отношении к мигрантам, удельный
вес выступающих за ограничение миграции из Закавказья и Средней Азии
среди приверженцев ислама в три-четыре раза выше, чем тех, кто
считает нужным ограничить миграцию русских, и в два раза выше
желающих ее уменьшить для украинцев и белорусов. Дело в том, что
большая часть российских мусульман не видит в мигрантах-славянах
своих экономических конкурентов.
