Процессы глобализации и модернизации, усиление взаимозависимости мирового сообщества, частью которого является Россия, с особой остротой ставят проблемы существования локальных единиц в рамках глобальной и российской социальных систем - регионов. С объединением хозяйств, экономических и политических систем, с помощью средств массовой и межкультурной коммуникации мир XXI века как никогда стал связанным по всем направлениям. Но при этом, очевидно, что проблема многообразия мира продолжает сохранять актуальность, теперь уже в новом качестве.

Уже признана несостоятельность взгляда на общественную модель развития Запада как на единственно возможную, тем более, что и она сама претерпевает изменения своего классического вида. Сейчас речь идет о национальных особенностях социального развития, в котором присутствуют и элементы общих модернизационных закономерностей, и элементы вестернизации, и элементы своей собственной трансформированной традиционности. Общественное развитие каждого из регионов мира фактически проходит по своим правилам.

Несмотря на это, в России 90-х годов применялась модель догоняющей модернизации, для которой Запад выступал в качестве образца. Таковая модель оказалась в целом плохо работающей на развитие страны и особо плохо применимой в связи с региональным многообразием внутри России.

Исторически наше государство формировалось как государство регионов, но внимание к этой стороне внутренней жизни появилось только в последние десятилетия. Российская наука обратилась к проблемам регионалистики со второй половины 80-х годов, и это было связано с кардинальным изменением вектора социального движения. Новые ориентиры России способствовали появлению исследований о региональном делении государства в рамках цивилизационного подхода, альтернативного формационному.

Региональная тематика получила особую актуальность и в связи с тем, что курс на догоняющую модель модернизации резко разделил российские регионы на общества, по-разному реагирующие на этот исторический поворот. В одних регионах изменения происходят быстро, в других медленно. Одни уже названы островками модернизации, так как их мало, и они находятся в окружении регионов, которых модернизация коснулась в меньшей степени. Сложившаяся ситуация неравномерного модернизационного развития является результатом сложного взаимодействия факторов, как влияющих на регион извне, так и определяющих его изнутри. Несмотря на принадлежность территорий к единому российскому пространству, каждый регион является уникальным по своему облику, по характеру внутренних процессов, по ходу прохождения реформ в нем.

В отечественном научном знании мало учитываются культурные особенности, играющие немаловажную роль в процессе развития регионов и особенно так называемых депрессивных регионов, в которых кризисные процессы проявляются ярче всего.

Социально-экономические критерии позволяют делить регионы на группы, выдвигая на передний план успешные и задвигая на последние позиции отстающие. И хотя разница здесь очевидна, проблема может быть сформулирована и по-другому. Как развивается каждый регион, в чем трудности развития, и каковы определяющие факторы его модернизации?

Само понятие «регион» – одно из самых трудных в современном обществознании. Во-первых, оно имеет разные границы применения, от широкого значения с охватом нескольких стран, объединяемых по ряду признаков, до узкого, - которое опирается на социальное единство в рамках одной территории. Во-вторых, с точки зрения подходов можно говорить о международных, политологических, социально-философских, географических, исторических, юридических определениях. Каждое из специализированных определений выделяет те аспекты в этом понятии, которые отвечают задачам конкретной дисциплины. Для того, чтобы отметить все важнейшие характеристики региона как явления, исследователи общих проблем регионализма используют так называемые синтетические определения.

Оговаривая тот момент, что универсального определения не может быть, обобщающее определение можно дать следующее. Регион (в интересующем нас смысле слова) – это административная территория в составе одной страны, имеющая свою историю формирования, политическую автономность и свои институты власти, своеобразную хозяйственную, этническую и культурную жизнь. В качестве основных отличительных черт региона выделяются: социальная общность, или социальные связи; единство исторического происхождения, единая территория или пространственная локализация, особая форма хозяйствования, этническая культура и общий менталитет, система политической жизни или определенная социально-политическая форма.

Огромный разрыв между уровнем развития современных российских регионов позволяет говорить о дифференциации общественной жизни и о доминировании одних сфер общества над другими. Такая ситуация создает определенные проблемы в объяснении процесса. При рассмотрении регионального разнообразия и классификации регионов много внимания уделяется социально-экономической или политико-идеологической стороне жизни регионов. Кроме того, исследователи рассматривают территории, различая их по степени изученности протекающих в них внутренних процессов.

Если мы ставим задачей анализ модернизационного развития российских регионов, то необходимо определить наиболее важные факторы, объясняющие разницу между развитием регионов. Сегодня особую актуальность приобретает внимание к культурному фактору, который по сути является духовной основой всей общественной жизни.

Модернизационная теория не может прилагаться к культурам разных регионов в неизменном виде, она обязательно должна учитывать культурную специфику. Если в целом модернизацию рассматривается как следование образцу, то, очевидно, что при различиях в мировоззренческих установках и культурах одинаковых возможностей в следовании образцу не может быть, как не может быть и одинаковых потребностей вообще в ориентации на единую схему развития.

Согласно традиции понимающей социологии, ведущей начало от М. Вебера, сейчас распространено определение культуры как смысловой основе всех социальных фактов, событий, всех сфер. Культура пронизывает ценностным содержанием всю общественную жизнь и не может быть выделена в отдельную область. Проявляется она в общественно-значимых образцах деятельности членов социума – субъектов культуры и базируется на мировоззренческой картине, особом восприятии окружающего мира.

Вопросы регионализации России, своеобразия регионального развития, его тенденций и перспектив, необходимо решать, учитывая основу самобытности – культуру, особое мировоззрение. Именно культура формирует особый характер общества, его резервы и перспективы развития. Культурный мир создает человека определенного образа, закладывает в него потенциал реализации, способность воспринимать изменения и самому быть участником изменений. Поэтому в центре внимания при исследовании модернизационных проблем регионов должны быть культура и человек в ней.

Культурный фактор определяет специфику осуществления всех проектов реформ. Его изучение дает возможность не просто констатировать существующее положение дел с позиции «развитых» и «депрессивных» регионов, а объясняет причины сложившейся ситуации в каждом конкретном обществе и намечает наиболее реальные пути его будущего развития. Региональные различия и образы российских регионов тем самым можно рассматривать как различия между культурами, различия между мировоззренческими установками. Опора на понимание культуры как на ключевой фактор развития дает обоснованную возможность исследовать различия между регионами.

Важнейшей частью существования человека в культуре является самоидентификация - соотнесение себя с определенной общностью и образом жизни. С помощью этого культурного маркера этнологическая, социологическая науки зафиксировали кардинальные социальные изменения современной России, в том числе и усиление регионального аспекта в идентичности.

Иерархии идентичностей в имперской дореволюционной России и в Советском Союзе создавались одинаково и люди ощущали себя частью большого целого – державы и Союза. Крушение СССР многими было воспринято как личная трагедия, потому что было утрачено чувство принадлежности к макро-общности. Пошатнувшийся уровень национальной (государственной) самоидентификации был восполнен другим – региональным уровнем. Гражданственное восприятие стало менее важным, чем заметно актуализировавшийся этнический фактор. Это дало возможность более тщательно заняться этнонациональными вопросами в связи с различными проблемами, встающими перед традиционной жизнью этносов в изменяющихся условиях. В отношении России вопрос о региональной идентификации определяется и территориальной принадлежностью, сообщающей социально, психологически и культурно значимые черты. 83% населения России русские по национальности, при этом существует особый колорит «ярославцев», «поморов», «сибиряков» и др.

В изучении культурных оснований региональных проблем также рассматривается региональная политическая культура как набор представлений о взаимоотношениях человека и государства, о месте региона в общеполитической жизни данного государства. Изменения политического, социально-экономического векторов в мировом развитии потребовали всестороннего осмысления. Вслед за признанием многообразия культур была признана и множественность общественных моделей развития культур, локальных обликов модернизации, демократизации.

С конца 80-х годов вслед за глобальной волной демократизации исследования обратились к поиску причин трудностей осуществления реформ, регионального разнообразия в социальном развитии. Изучение культуры оказалось важным для анализа процессов демократизации. Одним из наиболее разработанных в обществоведении стало понятие политической культуры. В теории «гражданской культуры» Г.Алмонд и С.Верба установили, что политическая культура оказывает самостоятельное влияние на социальное и политической поведение. Культура устанавливает нормы поведения, которые члены общества воспринимают и которым следуют, даже если кто-либо лично не разделяет данных ценностей. По их мнению, в государстве могут доминировать три наиболее общих типа национальной политической культуры: «патриархальная» («приходская»), «подданническая», «участническая».

Этот подход к пониманию регионального разнообразия через призму культурной основы политической сферы считается наиболее влиятельным, апробированным не только в демократических странах. В отечественной науке высказываются мнения о представленности этих общих типов политической культуры в российских регионах. Например, проявление патриархального типа политической культуры можно наблюдать в Республике Тыва, участнической – в Москве. В целом, в стране преобладает подданическая культура.

В отечественном регионоведении идеи специфики региональных идентичностей находят выражение в исследованиях «паттернов регионального развития», которые определяются как исторически формирующиеся типы воспроизводства региональной идентичности. В каждом региональном случае обнаруживается собственный паттерн развития, то есть вариант определенного многоуровневого комплекса неформальных правил, традиций, обычаев, устойчивости фундамента институциональной среды, которая фактически не поддается изменениям в течение долгих периодов, несмотря на зримые изменения во всех конкретных сферах общества.

Современная регионализация России прошла ряд этапов. Вначале она была вызвана распадом единого советского пространства и утверждением новых принципов государственного устройства. В связи с этим произошло усиление роли политического фактора в региональном общественном состоянии, возникли конфликты во взаимоотношениях между Центром и регионами. Процесс, который развернулся в начале 90-х годов и получил название «парад суверенитетов» – объявление государственного суверенитета республиками РСФСР вслед за Татарстаном, оценивается как неизбежная часть политического становления новой России в условиях экономической нестабильности. В цивилизационном плане регионализация была обусловлена общим кризисом крупной общественной системы. Не чувствуя опоры, на развалинах старой структуры взаимосвязей, регионы обратились к внешнему рынку в попытке решить свои проблемы с помощью зарубежных партнеров. Эти поиски требовали нового политического статуса большей независимости. Несмотря на крайности такого самоутверждения и порой декларирование элитами радикальных идей национализма для обоснования своей деятельности, идеи приоритета регионального существования и самовыживания нашли свое отражение в сознании людей, тем самым произведя сдвиг в иерархии идентичности.

Особую сложность при анализе вопросов региональной идентичности как части культурно-антропологического фактора общественной жизни придает то, что регионализм современной России является сложно структурированным. Федерация здесь является соединением национально-государственных и территориальных образований. Из 89 субъектов лишь 21 являются республиками. Кроме них, а также краев, областей, городов федерального значения, существуют и автономные округа, входящие в состав областей и краев. Подобная неравномерность порождает недовольства в плане неравноправия политических статусов, дискомфорта в самоосознании этих образований, требований в обосновании культурно-исторической самоидентификации. Федерация представляется асимметричным образованием, самооценка которой себя в целом и своих частей множественна и противоречива в силу существования в ней разных сторон субъективного восприятия. Для подобной асимметричности есть объективные основания: российские территории исторически находятся на разных стадиях формирования своей государственности и региональные сообщества испытывают потребность разных степеней самоутверждения.

В стремлении самостоятельно выжить, не надеясь на помощь федерального центра, республики стали строить свою внешнюю и внутреннюю жизни на договорных отношениях с центром. Эту же схему подхватили и края, области, тем самым, довершив процесс утверждения федерализма над унитаризмом. Экономические и политические факторы регионализации способствовали изменениям и в культурном плане. Рост регионального самосознания позволил обратиться к проблемам региональной специфики во всех сферах жизни, актуализировал понятие «различия», в том числе и основываясь на культурно-исторических особенностях.

Требование ускорения в развитии, которое разделило регионы на «успевающие» и «отстающие», не является присущим только догоняющей модернизации постсоветского периода. Определяя модернизацию как движение к современному (западному) обществу, можно сказать, что Россия модернизировалась со времени Петра I, отвечала на вызовы Запада постоянным поиском социальных решений. И регионы, входившие в ее состав, получали возможность отвечать на вызовы в общем ходе российского развития. Трансформации разной степени интенсивности происходили в их социальных системах сначала в имперской России, затем во время существования советского государства.

Ориентация локальных обществ на единый образец была длительной, стремление унифицировать развитие регионов осуществлялось давно. Однако нередко оно сопровождалось определенным искажением как прежней традиционности, так и задуманного образца. Искажение это приобретало в каждом случае свой облик. Регионами приобретались новые черты, но в целом оказалось, что культурная интеграция на новой основе так и не состоялась. Современное депрессивное состояние многих российских регионов демонстрирует, что радикальные трансформации не изменили регионы до такой степени, что они утратили свою специфику. В результате структурного кризиса они имеют отрицательные показатели экономического развития и низкий уровень жизни населения, однако, обладают достаточным экономическим потенциалом.

В отчете совместной российско-европейской программы ТАСИС «Экономические реформы в России: региональный аспект» по итогам первой половины 90-х годов делается заключение, что регионы попали в замкнутый круг: слабое экономическое развитие провоцирует население и руководство региона на поддержку левотрадиционалистских политических сил, но именно это качество явно не способствует привлечению инвесторов. Структура экономики и политические предпочтения вместе с отсутствием инвестиций и отсутствием шагов по развитию новых направлений экономики приводит к все большему экономическому отставанию региона. Повсюду в России модернизация регионов приобрела традиционную окраску и стала сопровождаться трудностями адаптационных процессов.

Социальная адаптация как процесс и результат активного приспособления к изменяющимся условиям среды у индивида, группы индивидов происходит всегда. Однако кардинальность изменений, необходимость чего диктуется новыми требованиями, заставляет искать заложенные в культурах возможности для вписывания людей в новую систему отношений. Это сделать очень сложно, так как вся структура сознания традиционных обществ, их культуры и власти гарантируют воспроизводство старого. Адаптация является лишь пассивным компенсационным механизмом, позволяющим населению с переменным успехом бороться за свое выживание. Активное включение в освоение изменившейся среды происходит тогда, когда в общественном сознании созреют необходимые потребности и интересы, в чем, естественно, немаловажную роль должны играть социальные программы федеральных и региональных властей.

Важным инструментом и условием для изучения и учета культурной основы всех региональных вариантов модернизации является классификация или районирование российского пространства. Существовавший в отечественной науке и практике принцип деления длительное время базировался на политико-административном и экономическом критериях. Так, в 1921 году в основу районирования страны была положена идея единого хозяйственного плана. В докладе председателя Госплана Г.М. Кржижановского цель создания новых регионов определялась следующим образом: «Район как организационная форма должен внести в дело строительства какую-то положительную прибавку, новый стимул роста, чтобы можно было говорить о районе не как о замкнутой в этом отношении территории, а как о мощном звене в общественной, народнохозяйственной цепи». Нынешние исследования обращаются в первую очередь к культуре для выявления особых территориальных зон. Среди вариантов нового районирования России: историко-культурный (историко-этнографический) подход, базирующийся на концепции уникальных природно-культурных территорий, культурно-географический подход.

Сторонники историко-культурного подхода дают определение культурного региона как пространства, необходимого и достаточного для осуществления и воспроизводства человеческой жизнедеятельности. Его размеры определяются потребностями индивидов и социальных групп, прежде всего, национально-этнического характера в самоопределении. При этом, признается, что вопрос об ареальной, локальной дифференциации зон и групп единого русского этноса недостаточно проработан. Русская этнография, вслед за диалектологией, выявила три этнографические зоны в Европейской России – северную, среднюю и южную. Однако, степень изученности их неравномерна: более или менее подробно изучена южная зона, значительно хуже - средняя и северная зоны. И, можно сказать, практически неизвестны территории на Поволжье, Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке.

Для представителей географического направления региональность также есть сплав человеческой культуры и географической среды, их взаимопроникновение, рефлексивное отражение друг в друге. Культурная география изучает территориальные особенности национальной культуры. В этом ракурсе Россия предстает как мозаика местностей, что исключает возможность говорить терминами «центр» и «периферия». Российский мир состоит из русского культурного мира и интеграции в него (с разной степенью) других культурных миров. Основными факторами интеграции можно назвать культурно-лингвистический, конфессиональный и политико-исторический. В этом плане различаются и уровни интеграции. Самый высокий из них - представляют народы, которые переняли от русских православную культуру, язык (представители угро-финского мира, чуваши). Сравнительно высокий уровень интеграции оказалась у некоторой части угро-финского мира, многих народов Севера – представителей палеоазиатского мира, также у хантов и манси (угро-сибирский мир), ненцев (самодийского мира), якутской части тюркского мира. Средне интегрированы в русский мир народы саяно-алтайской области тюркского мира, также татары, башкиры, буряты, калмыки (монгольский мир), тунгусо-амурский мир, часть палеоазиатского и самодийского миров. Сравнительно ниже уровень интеграции у исламской области российского Северного Кавказа. И самый низкий уровень интеграции демонстрируют народы, которых не коснулась христианизация, непродолжительное время находящиеся в составе России, свободно владеющие своим языком (но имеющие определенное русское влияние и опыт общения с Россией): тувинцы и цахуры (горный район Дагестана). Таким образом, фиксируется присутствие в России большого количества своеобразных культурных миров, как полностью интегрированных в русскую культуру, так частично.

Оба этих подхода дают возможность по-новому взглянуть по региональное своеобразие России - с точки зрения культурно-традиционного багажа социальных процессов. Действительно, разная внутрикультурная обстановка регионов, особенности их взаимосвязи друг с другом как в политико-историческом, так и в конфессиональном, лингвистическом планах обусловливают внутреннюю специфику всей их жизни. Однако, для модернизационного развития, подразумевающего соответствующие условия принятия управленческих решений, будет удобнее рассматривать Россию в нынешнем административном делении регионов, и каждый регион определять на наличие в нем полиэтничности, поликультурности, а соответственно и хозяйственно-культурных комплексов традиций. Идея интегрированности представителей разных культурных миров в русский мир представляется в этом плане плодотворной, так как предполагает рассмотрение региональных сообществ с точки зрения истории взаимовлияния, диалога с другой культурой, с точки зрения возможностей изменений. Требованием времени ныне для России является выбор приоритетов, модели своего развития. Ее региональные составляющие с потенциально заложенными в них возможностями к изменениям являются для этого необходимым условием.

Интеграция этносов в русский культурный мир началась, прежде всего, в экономическом плане. Одним из важнейших факторов изменения традиционного производства стал торговый капитал. Он способствовал трансформации социальной структуры местного населения, усилению миграции и увеличению контактов между культурами. В дальнейшем часть региональных культур адаптировались к новым условиям на уровне самосознания: принималась новая религиозная система, выстраивалась иерархия идентичностей, происходила ассимиляция.

Для прохождения процессов трансформации жизни этносов в течение XVII-XIX веков индустриализация не была отправной точкой. Она стала одной из мобилизационных целей в советский период, по окончании которого выяснилось, что в ряде регионов с сельскохозяйственной основой жизни была, по сути, искусственным насаждением. Традиционная культура, ориентированная на аграрный стиль жизни, формировала человека общинного типа. Государственный патернализм советского времени привязывал общинника к производству и не ориентировался на предпринимателя-индивидуалиста. В итоге, кризис переходного периода развития России способствовал возвращению архаичных начал традиционных культур. В регионах это выразилось в обострении социальных конфликтов, спаде и даже разрушении производства, в особенностях стиля руководства политических элит.

Трудно утверждать, что культурно-антропологическая основа многих трансформированных региональных сообществ России предполагает их отставание от ряда общероссийских и, в целом, мировых процессов, имея традиционные, а не модернизаторские принципы общественного устройства. Скорее, она, объясняя причины, должна расцениваться с точки зрения возможностей, способностей, которые необходимо учитывать как потенциал. Курс на стабильное развитие может опираться на культурные особенности и способен вывести каждый регион из кризиса своим путем. Конечно, имели наиболее удачные стартовые позиции для того, чтобы вписаться в новые экономические условия, регионы с развитой добывающей промышленностью (топливно-энергетического, лесного и металлургического комплексов), старопромышленные индустриально развитые, и, как правило, высоко урбанизированные центры.

Однако, в части регионов промышленное производство также развивалось, но пришло впоследствии в упадок. Объясняется такая реакция разницей между антропологическими типами региональных сообществ, соотношением инновационных и традиционных черт жизни основной части населения. Советская система народнохозяйственной жизни с взаимосвязанностью производственных циклов ушла в прошлое. Конечно, с экономической точки зрения современное критическое состояние бывших когда-то традиционно-развитых регионов связано в первую очередь с общим экономическим кризисом в стране и с тем, что регионы не выдержали давления и конкуренции хлынувшего в Россию внешнего рынка. Однако, если рассматривать антропологическую составляющую процессов, то, очевидно, что резкое изменение условий организации общего производства и личного труда, выявило коренную проблему человеческой составляющей производства, а именно воспроизводство традиционности в сознании и моделях поведения. Сейчас можно говорить о персональной и общественной модернизации, имея в виду масштабы столкновения традиционного мировосприятия с новым образом жизни.

В настоящее время страна переживает новый этап регионального развития. Экономические факторы, способствовавшие дезинтеграции российского пространства, ныне, по мнению ряда исследователей, работают на обратный процесс. Конкуренция между регионами приводит к тому, что региональные политические элиты для поддержания своего региона ищут опору в центре. Однако, при этом, внутренняя, собственно региональная стратегия развития строится на двух совершенно различных моделях – либеральной и консервативной.

Либерально ориентированные элиты отказались от прямого контроля за экономикой, последовательно сокращают субсидирование производителей, ориентируются на частный капитал и придерживаются политики открытости региона, его интегрированности в общероссийский и мировой рынок.

Однако, более распространены в регионах черты консервативного управления: сохранения в той или иной степени контроля за формально независимыми субъектами хозяйствования, социальное «выравнивание», ориентация на внутренний рынок, его защита от внешних конкурентов, порой построенной на закрытости региона.

Представители этих двух противоположно ориентированных региональных элит в своих обращениях к центру по-разному представляют взаимосвязь центра и их регионов. Кто понимает это как партнерские взаимоотношения, а кто - как постоянные напоминания о своем бедственном положении и необходимости поддержки, что свидетельствует об инерционной позиции ряда руководителей консервативного типа мышления. Особенности политической ориентации региональных элит, имеющей основания в культурно-антропологических типах общества, также продолжают определять тенденции дальнейших трудностей модернизационного развития регионов, разрывы между уровнями жизни в реформаторских и депрессивных территориях.

Учет культурных факторов реформирования дает возможность определять, на чем может осуществляться успешное развитие с тем, чтобы общества преодолели, прежде всего, остроту своих социальных проблем. Необходимо найти точки соприкосновения между традиционными ценностями и ценностями современного общества, которые позволили бы людям заниматься тем делом, которое привычно, приемлемо для их сознания, но в других условиях.

Проблема выбора региональных моделей общероссийской модернизации сталкивается также с вопросом поликультурности России, сосуществовании здесь представителей разных культур, имеющих мировые центры тяготения. На основании культурной близости территорий время от времени возникают дискуссии на тему, например, панславянства, панисламизма, пантюркизма, панмонголизма и прочее с призывами к объединению этих миров в единое целое на основе этнокультурного и религиозной идентичности для дальнейшего совместного развития вне зависимости от сложившейся государственности. Конечно, истоки культур, традиционности задают много общего и позволяют находить родственные корни современных проблем. Однако, несмотря на разную степень интегрированности этносов в российское пространство, обусловленную историческим процессом, реальным, вместо этих деструктивных и конфликтоопасных предложений, является межрегиональное сотрудничество, учет опыта других регионов мира, каждый из которых представляет уникальное, особое решение на вызовы современной модернизации и глобализации. Российские же регионы являются не просто случайно сложившейся мозаикой, а российским сообществом с единой судьбой.

Оттого, насколько решена проблема неравномерности регионального развития, зависит вся российская жизнь. Вопрос состоит в том, как сформулировать индивидуальные стратегии регионального развития и при этом сгладить исторически сложившиеся различия для благополучия людей и безопасности страны.

С полным вариантом статьи можно ознакомиться в кн.: Модернизация и глобализация: Образы России в ХХI веке. М.: ИФ РАН, 2002. Раздел IV, глава 8. C. 143-171.