Как и большинство других концептов в рамках того, что является идеологическим, концепт идеологии является неоднозначным и может быть определен различными способами, которые непосредственно зависят от идеологической ориентации автора определения, равно как и от общего исторического и социального контекста, в котором он (автор) существует. К тому же, разнообразие таких определений идеологии чаще всего ограничено тремя фундаментальными ориентациями: нейтральной, позитивной и негативной, хотя их нейтральность, позитивность или негативность – по причине неизбежного присутствия идеологических элементов в объяснениях – должны быть поняты в определенной степени как относительные категории.

В нейтральном смысле идеология представляет собой систему идей, мнений и оценочных критериев, которые помогают социальным общностям (и индивидам как их представителям) оправдывать их собственную социально релевантную – и кроме того, политическую – деятельность и оценивать деятельность и социальные феномены, относящиеся к другим. Негативный смысл идеологии вытекает из Марксовой интерпретации (зависящей от анализа «Немецкой идеологии»), согласно которой идеология – это форма «измененного сознания», camera obscura, в которой реальные социальные отношения интерпретируются в зависимости от классовых интересов, при этом они наделяются абсолютной ценностью. В итоге, даже позитивное определение идеологии – в котором идеология становится сознательной и рациональной совокупностью политических мнений и ведущих идей в классовой борьбе – также являются в большинстве своем марксистскими, но на этот раз в ленинской версии.

Какой бы из этих вариантов определения мы не выбрали, и какой бы из многих критериев в каждом из вариантов мы бы не сочли наиболее подходящим, почти невозможно избежать связи между идеологией и языком: даже зыбкая полисемия идеологии как идеологического концепта обращает наше внимание на эту связь. Поскольку идеология – это всегда определенное состояние сознания социальной группы, и поскольку сознание – как и мышление – в практической деятельности индивида неотделима от языковой деятельности, мы должны признать, что существует глубокая связь между языком и идеологией. Бесспорно, эта связь человеческая. Она реализуется не только как необходимая цепочка «сознание-мышление-язык», другими словами, как идеологическая категория, но скорее как социальный феномен. Это так в силу того, что идеология сама по себе есть общественный феномен, и она проявляет этот общественный характер исключительно через межличностную коммуникацию, которая в свою очередь, более эффективно реализуется преимущественно через языковую деятельность.

Исходя из этой связи между языком (и даже речью) и идеологией, мы можем поставить несколько важных гипотез, общим знаменателем которых будет взаимодействие и взаимозависимость этих двух концептов. С одной стороны, мы должны признать, что идеология и идеологическая структура человеческого мышления доступны анализу только (или по крайней мере, в первую очередь, если мы примем во внимание идеологизацию иных систем знаков и их использования) при помощи языка и его реализации в речи, а следовательно, что любые исследования идеологического – это по крайней мере языковое (или семиотическое) исследование. С другой стороны, мы должны также признать, что язык – как в своей системной структуре, так и в различных аспектах его конкретного использования - несет черты идеологии, и эти черты могут быть обнаружены при помощи лингвистического анализа.