Противоречие заключается в разнице между реальной советской наукой и общепринятым представлением о ней. Советская наука вследствие своей организационной структуры есть принципиально новое явление, но об этом почти никто не подозревает. Считается, что она если чем и отличается от науки прошлого, то в лучшую сторону – богаче, многочисленнее, организованнее. Что она точно так же ищет истину, хотя и с некоторым уклоном в сторону практической пользы, и что наибольший успех в этих поисках влечет за собой наибольшие поощрения для ученого. Что советский академик и лауреат государственной премии – это то же самое, что выдающийся ученый прошлого или сегодняшний нобелевский лауреат. Стереотип выдающегося ученого, который что-то открыл или изобрел, автоматически распространяется и на советского ученого.

Но он, как мы видели в предыдущем разделе, стал выдающимся ученым, т.е. академиком, потому что занимал соответствующую должность, а должности он достиг, как мы тоже видели, по единым для общества законам делания карьеры, не имеющим ничего общего с научными результатами и способностями. А вследствие стереотипа он сам и все окружающие считают, что он достиг этого своим научный талантом. В этом и состоит ключевое противоречие.

В реальной жизни оно разрешается выполнением действий, создающих впечатление, что данный руководитель в науке является и выдающимся ученым в традиционном смысле этого слова. Эти действия, названные «научной имитацией» (269), очень разнообразны.

«Взять хотя бы такое набившее оскомину свойство некоторых «научных» начальников, как стремление примазаться к работам своих подчиненных, во что бы то ни стало поставить свою подпись под статьями и книгами, которых не писал, под изобретениями, которых не делал. Гавриил Михайлович (академик, директор НИИ), числится соавтором почти в сотне заявок на изобретения и в сорока авторских свидетельствах. Все попытки выяснить, каков был его личный творческий вклад в эти изобретения, не принесли успеха... В некоторых случаях «изобретатель» даже в лицо не знает своего соавтора (178, стр. 12)».

За шесть лет работы в институте до заведования кафедрой Б.Ф.Трахтенберг имел 13 публикаций, исключительно по теме «Магнитные свойства металлов». (Все свои, ни одной в соавторстве). Итого в среднем 2,16 работы в год. Каких-либо изобретений за это время у него не было. На посту же заведующего кафедрой он публиковал в среднем по 10-15 работ в год (было и 20, и 22, и 26...) – по металловедению, теплофизике, математике и другим наукам. Большинство публикаций было сделано в соавторстве (на одну свою – 20 коллективных). Из 300 работ, выпущенных сотрудниками кафедры (более ста человек), на двухстах значится и фамилия Трахтенберга. За это же время получено 80 авторских свидетельств на изобретения, из них лишь одно – без соавторов (181)».

Сам зав.кафедрой так комментирует эти обвинения:

На основании подобных фактов журналист делает вывод:

Этот вывод подтверждается числом публикаций у советских ученых, превышающем все мыслимые пределы работоспособности, и на порядок большим, чем у ученых прошлого. Один академик публикует статью или книгу каждые 18 дней в течение 15 лет, другой – 1200 статей и книг с частотой 12 дней (227, стр. 52). Болгарский ученый Робев пишет:

Тему научного соавторства очень любят юмористы, то рассказывая, как изобретение обрастает, соавторами, пока настоящий автор не становится лишним, то изображая рекордный прыжок, совершаемый вместе спортсменом, тренером, директором стадиона и т.д., то помещая советских ученых в ситуации, известные из истории науки:

Иногда пресса начинает вникать в эту проблему всерьез. В статье (267) основательно рассматриваются публикации одного крупного ученого. Доказывается, что его немногочисленные «собственные» работы списаны с чужих, а в колоссальном количестве совместных публикаций его собственный вклад равен нулю. Газета приходит к выводу, что «...Свой научный багаж член-корреспондент АМН СССР Б.Д.Комаров набирал преимущественно с чужого пера». Журналиста удивляет, что в научном мире к этому явлению относятся как к совершенно естественному и нормальному. Так считают в институте, которым руководит названный ученый:

Так же думают и в Академии Медицинских Наук, и в Министерстве здравоохранения, и в других научных инстанциях, куда обращается журналист за разъяснениями:

Вокруг проблемы соавторства часто кипят страсти. Начальники, используя массу приемов, вымогают дань от подчиненных, подчиненные множеством способов пытаются от этого уклониться, например, откупаясь эффектными, но бессодержательными статьями и сохраняя действительно ценные результаты для единоличной публикации. Другие, наоборот, охотно приписывают руководителей, рассчитывая на их дальнейшую благодарность. В итоге, подписи под работой могут означать не информацию о тех, кто ее написал, а сложную равнодействующую притязаний, конфликтов, компромиссов, амбиций, сделок и т.д.

Однажды директор Института Тектоники и Геофизики, где я работал, сказал подчиненным, что хочет написать основополагающую книгу под названием «Основы тектоники». Присутствующие составили оглавление, разделили его между собой, и через пару месяцев книга была готова. Затем работники рангом пониже увязали главы между собой, проставили ссылки и запятые, и через год книга вышла из печати (139). Вскоре директор с гордостью сообщил сотрудникам, что его книга переводится на английский язык (в Индии). Это более сложный пример научной имитации – когда для руководителя готовится специальная публикация, которую он один подписывает. Такие случаи, судя по прессе, тоже широко распространены:

Следующая стадия имитации – это выполнение специальной программы исследований для директора. Такое я наблюдал в Институте Вулканологии. Исследования проводились действительно на высоком уровне, с большим размахом, при отличной организации и обеспечении. Все участники работ заранее знали, что самостоятельных публикаций по этой теме у них не будет. Программа широко освещалась в печати, было даже снято несколько фильмов, где показывали мужественные лица исполнителей, но по фамилии называли только директора. О специальных престижных исследованиях, выполняемых для академиков и широко рекламируемых, рассказывается в работе (227, стр. 82-83)».

Требованиями научной имитации определяется не только количество, но и качество (если можно применить это слово) научных публикаций. Лидеру научного сообщества не подобает публиковать просто хорошие, но рядовые работы. Его труды должны быть вехами на пути развития науки. Так появляются книги с названиями типа «Основы...», «Проблемы...», «Теория...» и т.д., полностью лишенные научной новизны.

В начале нашего столетия вышла книга немецкого геофизика Вегенера «Происхождение материков и океанов», в которой предлагалась совершенно новая гипотеза их возникновения. Она привлекла огромное внимание, бурно обсуждалась несколько десятилетий, отвергалась, принималась и наконец стала научной классикой, основой новой парадигмы в геологии (см. 1-го главу настоящей работы). В 1984 г. она переиздана в СССР в очередной раз. В 1975 г. вышла книга ведущего советского геолога академика Муратова почти с таким же названием: «Происхождение материков и океанических впадин» (208). Она содержала обзор сведений об их строении и сводку существующих гипотез их происхождения. Она опиралась на безнадежно устаревшую к тому времени научно-идеологическую парадигму и не содержала ни новых фактов, ни новых идей. Никто, кроме авторов официальных хвалебных рецензий, не обратил на нее внимания, и в настоящее время, за смертью автора, она прочно забыта. Такова разница между наукой и научной имитацией.

По научно-имитационной книге нецелесообразно изучать тот предмет, которому она номинально посвящена. Фактически она сообщает другое – что ее автор есть полноправное и уважаемое лицо в данной науке, и чем толще книга, тем больше уважения. Отсюда обилие в советской науке многотомных сводок, итоговых монографий, юбилейных сборников и т.д. В геологии такую роль могут играть крупные обобщающие карты, которых потому и составляется очень много. Только в статье о подготовке советских геологов к XXVI съезду КПСС перечисляется пять крупных тектонических карт, составленных в одно и то же время (86, стр. 3). Имитационные работы должны выглядеть большими (крупный научный результат), трудоемкими и производить впечатление на комиссии по государственным премиям, для представления на которые они, в основном, и предназначены.

Многое о научной имитации можно узнать, посещая престижные научные съезды и совещания. В традиционном понимании, научная конференция есть метод коллективного мышления, что следует, например, из цитируемого описания работы международного сообщества физиков-теоретиков:

Как видим, главные роли в научных совещаниях играют идеи, а люди, в общем, подчинены им. Совещания с научно-имитационным уклоном выглядят совершенно иначе. Они устраиваются не для сообщение о новых идеях, а для наглядной демонстрации научной иерархии. Когда такое совещание организуется, то делать доклада поручается лидерам иерархии, руководителям научного сообщества. Согласно изложенному выше стереотипу это правильно, поскольку именно они должны иметь новые мысли, новые идеи, новые результаты и т.д. по этой или по любой другой теме, относящейся к данному сообществу. Поэтому иностранные ученые не правы, когда удивляются, что на международные конгрессы приезжают не те, кого они считают лучшими советскими специалистами по данной теме. С точки зрения иерархически организованной науки приезжают именно те. А подготовить доклад на любую тему, при наличии многочисленных подчиненных, не составляет трудности.

Определить ритуальный, научно-имитационный характер совещания можно, даже не будучи специалистом в данной науке, по следующим признакам: Темы совещаний меняются, а доклады на каждом из них делают одни и те же лица. Список докладчиков совпадает со списком лидеров научной иерархии и социально однороден – академики, члены-корреспонденты, ведущие доктора. Рядовые члены сообщества играют роль пассивных слушателей. (Эти же лидеры образуют и советские делегации на зарубежных конгрессах, куда рядовые ученые не попадают). Темы докладов формулируются предельно широко. Если, например, идет совещание по тектонике Тихого океана, то и половина докладов будет называться «Тектоника Тихого океана». Доклады имеют обзорный характер, обобщают чужие результаты, а не сообщают о своих. Доклады, несмотря на общую тему и часто текстуальное совпадение заголовков, по существу оказываются не связанными между собой. Дискуссия или иная форма взаимодействия докладов не возникает.

Научная ценность таких докладов обычно невелика и часто равна нулю. Иногда откровенно излагаются сведения из учебников. В 1977 г. академик Яншин открывал совещание, называвшееся «Проблемы современной геологии». Забыв или не сочтя нужным подготовить доклад, он полчаса импровизировал на тему заголовка совещания, рассказывая, что «проблема» и «геология» слова греческие и т.д. Другой академик однажды предложил написать для него доклад мне, за полгода до этого окончившему университет. Список подобных примеров легко умножить. Причина этого в том, что с точки зрения имитации научное качество докладов не имеет значения. Важен сам факт пребывания ученого на соответствующей трибуне, фиксирующий его иерархическое положение.

В имитационную деятельность ученых входит и создание рекламы в прессе, организация сложных кампаний по получению государственных премий и т.д. Существование научной имитации признается отчасти и официально, например, в следующей газетной статье:

Опытные ученые легко распознают имитационные работы. Однажды мой старший коллега, раскрыв свежий журнал с «основополагающей» статьей недавно избранного члена-корреспондента М., сказал: «Вот статья, в которой М. утверждается в новом звании». Но молодые ученые часто воспринимают эти публикации всерьез, как образцы «большой науки», чтобы со временем научиться писать такие же. Имитационные действия могут совершаться не только на вершине научной иерархии, но на любом ее уровне. Например, аспирант может услышать от руководителя: «Напишите статью с обзором литературы по вашей теме. Пусть все знают, что есть аспирант, который над этой темой работает».

Явление имитации включает в себя и соответствующее восприятие публикаций читателями. Содержание работы рассматривается ими не само по себе, а совместно с именем ее автора, как информация о его иерархическом положении. Утверждается профессиональная этика, основанная на законе: ранг исследования соответствует иерархическому положению исследователя. Понятие «ранг исследования» здесь примерно соответствует широте и важности исследуемых проблем. Изучение частного случая незначительного явления – это исследование низшего ранга, установление всеобщего закона или теории – исследование высшего ранга. Например, в геологии повышение ранга исследования часто означает расширение изучаемой территории, увеличение, изучаемого интервала геологического времени и т.д.

Этика, основанная на имитации, запрещает младшему научному сотруднику заниматься общей теорией, а академику – исследовать частные явления. Соответственно этому, на нижнем полюсе сообщества происходит самоограничение в исследовании, на верхнем – самораздувание в имитации. Известно, работы какого ранга положено выполнять на каждом иерархическом уровне. Выполнение рядовым сотрудником работы более высокого ранга, чем ему положено, воспринимается как притязание на повышение иерархического уровня и как неэтичный поступок. Например, академик Косыгин, председательствуя на защите кандидатской диссертации, сказал, что соискателю иметь свое мнение по общетеоретическим вопросам нескромно по отношению к старшим товарищам.