Трамвай скрипит на повороте - там,
Где дом стоял Иммануила Канта.
Чуть вправо убегает эстакада,
А за рекой вдали простерся храм,
Продымленный готический собор
Вздымает свой величественный остов.
Все остальное сметено, как сор...
Мы, мудрые теперь, отлично знаем:
Мир познаваем, но не узнаваем.
Конечно же нет в мире постоянства,
Не вечны ни цветочек, ни гранит.
Сознание не создает пространства,
Но лишь оно одно его хранит.
А думал Кант, что беды отвратит
Категорический императив.
Смеясь над кенигсбергским пацифистом,
При этом ближнего не возлюбя,
Растормашенный разумом нечистым
Весь мир в себе вдруг вышел из себя.
Но мудрая случайностей причуда
Могилу Канта сохранила чудом.
Гранит надгробный, словно вещь в себе,
Непостижимая в своей судьбе.
И строгий портик около стены
Собора и цепей ограда,
Вот все, что уцелело от войны,
От Кенигсберга до Калининграда.
И это, может, убеждает мир,
Что для него спасенье - Вечный мир.
Леонид Столович. Могила Канта. 1980 г.
* * *
Две вещи наполняют душу все более сильным удивлением: 1) почему
здесь так жарко и 2) сколько ещё свадебных процессий нужно
пропустить, чтобы, наконец, сфотографироваться?
Юрий Чёрный. Калининград. Июль 2005 г.
